Когда закончилась нефть

— Я долго пытался это понять, — ответил Апаи, — зеленые люди рассказывали мне много, и я сейчас пересказал только то, что понял точно. А об этом я лишь догадываюсь. И я догадываюсь так. Зеленые люди были очень богаты, у них было очень много вещей. Чтобы пользоваться ими, они отрастили по две руки на каждой руке. И у них было очень много знаний. Знания нужны были им, чтобы следить за вещами. Но за самими знаниями им следить было нечем. Да и головы уже не хватало, чтобы знать, что делают все эти руки. Вещи зеленых людей стали двигаться и жить быстрее, чем их знания. И они стали следить за знаниями с помощью вещей. Они отрастили руку вместо головы, голову вместо сердца. В той руке, что была у зеленых людей вместо головы, они и держали глаз неба и небесное копье.

Гирара подумал над словами Апаи и ответил:

— Ты сложно объясняешь, Апаи. Я думаю так: нельзя убивать на войне больше врагов, чем можешь съесть. В этом все дело. Зеленые люди нарушили этот обычай, и духи их покарали. Может быть, их покарал Бог зеленых людей.

— Может быть, ты прав, — ответил Апаи, — но зеленые люди мне этого не говорили. Мне кажется, они думают совсем не так. И ведь сам ты, когда звал нас сюда, совсем не говорил об обычаях. Ты становишься стариком, Гирара?

Г ирара не ответил, только сказал воинам:

— У кого готовы корзины, кидайте в общую кучу. Тогда мы увидим, как движется дело.

Когда все корзины были готовы, воины разобрали их и двинулись в путь к битому стеклу, чтобы набрать его. Гираре шлось тяжело, он был последним и часто останавливался. Апаи отстал от воинов и присоединился к Гираре.

— Что тебя тяготит, Гирара? — спросил он.

— Я думаю: если мы принесем нашему народу стекло, наш народ может стать слишком богат, — отвечал Гирара, — он не сможет следить за богатством, и людям придется отрастить руку вместо головы, голову вместо сердца. Может быть, не сразу, и мы этого при жизни не увидим. Я думаю, что главный бари зеленых людей вернул своим людям сердце. И ещё я думаю: вождь твоего похода был прав. Хорошо воюет не богатый, а храбрый. У Гуапоре было копье, у меня была храбрость.

— Тогда откажись от стекла, — сказал ему Апаи.

— Но я обещал стекло вождю патачо. Обещания надо держать. Тех, кто будет воевать на твоей стороне, нельзя обманывать.

— Ты все-таки не становишься стариком, Гирара, — сказал Апаи, — все старики немножко обманщики.

— Мне проще всего было бы умереть прямо сейчас, — ответил Гирара, — я боюсь, что стану стариком, едва нагружу стекло в свою корзину.

— А что, если ты дашь стекло только патачо, но не своему народу? — хитро прищурившись, спросил Апаи.

— Подумай сам, старый Апаи. Вождь патачо спросит меня, отчего я даю стекло ему и не беру себе. Если я скажу ему то, что сказал тебе, он откажется от стекла и не будет воевать. Если я скажу что-то другое, он поймет, что я говорю неправду. Он возьмет стекло, потому что мы так договорились, но его сердце станет черным от подозрений. И он будет воевать плохо.

— Почему ты думаешь, что он не будет воевать, если откажется от стекла?

— Потому что он не ходил с нами в поход. Потому что он не видел Стеклянную землю. Потому что он — не я.

— Ты не стареешь, Гирара, ты взрослеешь.

— Зачем мне это? Лучше бы я всегда оставался маленьким. Лучше бы Гуапоре убил и съел меня. Нет ни радости, ни пользы в том, чтобы становиться взрослым.

— Ты пока не знаешь, что делать дальше, — сказал Апаи, — но у тебя есть сердце, и оно тебе подскажет, что надо делать. И у тебя еще не выросла рука вместо головы. Ты еще жив.

За разговором Гирара и Апаи подошли к куче битого стекла, где воины уже собирали его в корзины. Гирара открыл крышку своей корзины и заглянул внутрь.

— Моя корзина была тяжелее других, а я думал, что у меня тяжелое сердце! — воскликнул он.

В корзине лежали остатки костей Гуапоре.

Гирара присмотрелся к человеческим костям и разглядел среди них два длинных ядовитых зуба.

— Апаи, кого мы съели? — схватил он старика за локоть.

Апаи заглянул в корзину Гирары и улыбнулся:

— Я же говорил тебе: все старики немного обманщики. И ведь подумай: ни у одного народа нет стольких воинов, которые, мне кажется, смогут общаться с миром мертвых.

И тогда Гирара призвал мертвых, и духи мертвых, погибших на Стеклянной земле, явились ему.

И Гирара встал среди своих воинов и сказал им:

— Мы не берем с собой стекло. Мы отпускаем кормчих, мы берем луки, копья и палицы, мы нападаем на же с той стороны, с которой они нас не ждут, и прорываемся к своим. Же навсегда испугаются нас.

Воины согласились и сказали:

— Но корзины хороши. Мы будем нести в них мясо врагов.

И Апаи обратился к ним:

— Вперед, девочки, на войну! Же не победят, мы победим.

Так поход тридцати за стеклом превратился в битву с же. И отряд Гирары выиграл эту битву и прошел к своим людям прямым путем, убивая столько врагов, сколько можно съесть на ходу или положить в корзину.

Старики остались довольны походом тридцати, и Гирара опять стал вождем всего нашего народа.

Вскоре после возвращения из похода плешивый Апаи умер. Перед смертью он сказал Гираре:

— Стеклянная земля оставила свой след.