Когда запоют мертвецы

Сам судья похудел, под глазами его залегли темные круги, а губы были так плотно сжаты, как будто зубы скрутили нитями. Эйрику по долгу службы часто приходилось видеть людей в отчаянии, и он был готов ко всему: к гневу, слезам и тому оцепенению, что нередко охватывает людей, когда они встречаются с горем. Не был он готов только к вопросу:

– Преподобный, вы действительно что-то сделали с моей дочерью?

Эйрик поднял брови.

– Когда вас отправили в темницу, вы сказали…

И тут пастор вспомнил. Да, на вопрос, как он своими чарами подействовал на Эльсе той ночью, он отпустил скабрезную шутку: «Узнаете через девять месяцев, дайте срок». Он злился и хотел побольнее уколоть судью.

– Я сказал похабщину, obscenitas. Это не имеет ничего общего с действительностью, смею вас заверить.

Клаус Хедегор выдохнул и как-то разом обвис, словно суставы его размягчились. Оказывается, он все это время думал, что Эйрик залезал под юбку его дочери? Если так, то у этого мужчины ангельское терпение. Хотя, вероятнее всего, он сразу понял, что это была всего лишь непристойность, но с болезнью Эльсе забеспокоился, что в словах пастора могла крыться причина недуга.

Эйрик сделал шаг к постели. Эльсе выглядела плохо – как человек, который должен умереть со дня на день. Пастор всегда чувствовал приближение смерти, и сейчас та склонилась над бедняжкой, отводя костлявой рукой трогательный золотистый локон. Еще совсем детское лицо с нежной округлостью щек теперь напоминало старушечье. Руки, на которых делали надрезы для кровопускания, не зажили до конца и пачкали одеяло. Волосы свалялись и спутались, как сухая трава.

Судья встал за плечом Эйрика.

– Она недавно уснула, а до того бредила целый день и всю предыдущую ночь. Кричала, что к ней явился сам дьявол, чтобы пытать ее, что Сатана вырывает ей язык. Она выхватила у доктора лезвие и пыталась…

Клаус Хедегор запнулся, не желая заканчивать фразу.

Эйрик молчал. Его ни о чем не спросили. Значит, девушка была во власти иллюзий – что ж, причин этому могло быть множество. Судья набрал в грудь побольше воздуха.

– Врачи не в состоянии ответить, что с ней. Ни одного предположения, можете себе представить? – Он натужно хмыкнул, как будто призывал Эйрика вместе посмеяться над такой нелепицей. Потом надолго замолчал. Ему потребовалась минута или две, чтобы продолжить: – Если вы и впрямь человек знающий, преподобный, не могли бы вы оказать мне большую любезность и попытаться понять, что с моей дочерью?

Пастор тоже вздохнул. Ему не нравился Клаус Хедегор. Но Диса велела бы ему не отказывать.

– Сделаю, что смогу, ваша честь. Но мне потребуется осмотреть ее.

* * *

Похоже, судья довел себя до такой степени отчаяния, что не стал возражать, когда Эйрик выставил между ним и Эльсе ширму и предупредил, что девушку придется раздеть донага. Клаус Хедегор сидел так близко к экрану, что Эйрик слышал его сопение через тонкую ткань. Было бы сложно объяснить судье, что это тело не вызывает у него похоть. Оно было лишь картой, которую требовалось изучить.

Любое проклятие, даже мелкое, оставляет след, а уж то, которое способно отправить человека в могилу, – наверняка. Эйрик проверил ноги и спину девушки на предмет меток, изучил каждую родинку и родимое пятно, уточняя у Клауса, были ли такие у Эльсе раньше. Особенно его заинтересовал темный рисунок на внутренней стороне руки, под мышкой, но судья заверил пастора, что такой же – точь-в-точь – был у ее матери.

Наконец под волосами Эйрик нашел то, что искал. В том месте, где начинается череп, он обнаружил крошечное отверстие размером с половину ногтя на мизинце. Оно влажно поблескивало ровными краями, а внутри угадывалось копошение. Пастор вздохнул и накрыл девушку одеялом, натянув его до самого подбородка. Посидел немного, размышляя, а затем убрал ширму.

– Вы выяснили, что хотели? – с надеждой спросил Клаус Хедегор.

– Боюсь, что так.

– Это действительно проклятие?

– Это оно. Вашу дочь поразила так называемая ганд-муха, колдовское насекомое, которое проникает в тело жертвы. Она вызывает мучительные видения.

– Кто мог так поступить с Эльсе?

Эйрик точно знал, кто был на это способен. Дисе не хватило бы знаний, чтобы наслать на девушку ганд-муху, но ей вполне могли помочь. Возможно, даже Арни, который знал гораздо больше, чем показывал. Или Магнус, который провел в архивах аульвов больше времени, чем в церкви.

– Сёрен сказал, вы отправили стражу схватить мою жену.

«Я дам тебе шанс, – подумал Эйрик. – Маленький шанс все исправить». Клаус Хедегор, которому была свойственна причудливая чиновничья порядочность, не стал отпираться:

– Да будет вам известно, что ее не нашли в вашем доме, преподобный. А какая нужда невиновному человеку скрываться от представителей закона? Я точно знаю, что не вы приложили руку к болезни моей дочери. Но у меня есть основания полагать, что ее прокляли если не ваша жена, то кто-то из ваших друзей.

– У меня много друзей.