Когда земли окутает мрак

Время летело. А они любезничали и хохотали. Волосы растрепались, лица раскраснелись. Они улыбались так много, что заболели щеки. Дышалось легко. Заботы более не тяготили сердце. Мир вокруг кружился и ярко сверкал, словно омытый радугой. И никто не заметил, как кружки их постепенно опустели…

Хоровод из огоньков, кружившихся перед глазами, начал понемногу стихать. Заливистый смех раздавался все реже и реже. Слова все трудней рождались на устах.

Мар было наклонился к Харпе, чтобы что-то ей прошептать, а она оттолкнула его локтем. Гэдор на половине истории вдруг позабыл, о чем хотел сказать, и оторопело умолк. На лбу волка-оборотня собрались привычные морщинки. Хейта вдруг поймала себя на мысли, что бесстыдно пялиться на оборотня ей не пристало, и смущенно потупилась.

Мар тряхнул головой и недоверчиво пробормотал:

– Эка нас развезло!

Все еще приходя в себя, Гэдор обвел своих спутников встревоженным взором, остановился на Хейте и резко поменялся в лице. Девушка немедленно вскинулась.

– Что такое?

– Твои глаза, – хрипло выдавил тот.

– Что с ними? – Хейта затравленно огляделась.

Мар судорожно сглотнул.

– Они… светятся…

Хейта онемела всего на мгновение, а потом торопливо накинула капюшон. Натянула по самый нос, прикрывая ладонью лицо. Но все понимали, что было поздно. Слишком поздно. Быть может, на час или два.

– Надо уходить! – жестко бросил оборотень.

Гэдор согласно кивнул:

– Уходим!

Подскочил на ноги, выудил из кармана кошель с деньгами, растянул завязки, высыпал на стол монет так, чтобы хватило с излишком, и, уперев в стол оторопелый взгляд, так и остался стоять.

Друзья тоже невольно опустили глаза. На столе лежала карта. Их волшебная карта. Лежала всё это время. Просто чудо, что ее никто не украл! И шероховатая поверхность ее тускло светилась красным, словно нос спящего дракона.

– Ну наконец-то! – простонал Мар.

Гэдор быстро ее развернул. Остальные подступили как по команде, нависнув над столом.

– Где? – выдохнул Брон.

Тот нахмурился.

– Деревня Морэй. На границе с Сумрачным лесом.

– Что?! – возопил упырь. – Опять Сумрачный лес? Морэй на севере стоит! Да хуже места выдумать нельзя!

Гости за соседними столиками вновь принялись оборачиваться. Теперь кто недовольно, кто недоуменно, кто с любопытством.

Следопыт сунул карту во внутренний карман и бросил жестко:

– Нашел время орать! Нам убираться надо! – И подтолкнул его в спину. – На выход!

Они проследовали меж столами крадучись, словно воры. Хейта смотрела себе под ноги и изо всех сил старалась не споткнуться и не упасть. Она кожей чувствовала на себе цепкие взгляды, хотя и не видела тех, кто глядел. Гэдор бережно поддерживал ее под руку, а Брон ограждал спереди, словно свирепый воин-наемник.

Упыри, пастыри, оборотни – все нахально таращились. Таращились, но молчали. И никто не поднялся с места, не попытался их удержать. Мар толкнул дверь, свежий ветер ударил в лицо, и наконец коварный трактир остался позади.

Фела сверлила задумчивым взором входную дверь. Волшебный свет в ее глазах плясал, словно пламя свечи. Востренькое личико источало жгучее любопытство. Она безотчетно выудила из рыжих волос кусочек мха и принялась его сосредоточенно жевать. Изящно утерла тыльной стороной ладони маленький алый ротик и недоверчиво хмыкнула.

– Надо же! Даже не попрощались!

Волк-оборотень, сидевший за столиком напротив нее, неожиданно подался вперед.

– Это ведь они были, да? – с затаенной ненавистью прохрипел он. – Во́рона высылать?

Смоляной ворон на его плече, точно очнувшись ото сна, вдруг истошно прокаркал:

– Высылать! Чар! Высылать!

Оборотень шикнул на него, и тот тотчас послушно умолк.

– Да, – с чувством произнесла Фела. – Они самые. Следопыт и его шайка. – Она задумчиво поглядела на свои узловатые пальцы и спросила как бы невзначай: – А что тебе про девушку известно?

Волк-оборотень уставился на нее непонимающе.

– Какую? Патлатую – белобрысую?

– Нет, – мотнула головой та. – Человечку.

Он насмешливо фыркнул.

– Человечку-то? Да ничего. А что про нее надо знать?

– Выходит, Мерек ни разу о ней не обмолвилась? – так же невозмутимо продолжила та.

– Нет! – раздраженно отрезал оборотень. – Потому как говорить нечего! Как она даст добро, прирежем ту, и всего делов!

Фела хмыкнула снисходительно:

– Ага, и всего делов.

Оборотень вперил в нее недоуменный взор. А та вдруг, словно опомнившись, живо обернулась к нему.

– Ну, будет болтать! Чего расселся? Иди уже ворона своего высылай!

Тот недовольно зыркнул, и, бормоча под нос грязные ругательства, потащился к двери, припадая на левую ногу.

А на лицо болотной девы вернулась таинственная улыбка.

– Ну, Мерек! – недобро прошептала она. – Значит, за дураков нас держишь! Зря ты с нами так. Ох, зря!

II

Мир стремительно обретал ясность. Чувство полета, что охватывало их всякий раз при путешествиях с камнем, сменилось на ощущение твердой, каменистой почвы под ногами. Травяной запах болот бесследно исчез. Вместо него в воздухе разлился бодрящий, терпкий запах осенней хвои.