Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

На самом деле, будучи псом Пенни и залюбленным до полуобморочного состояния, Бобби питается только отборным говяжьим фаршем, который фасуют в пластиковые контейнеры. Сухой и даже консервированный собачий корм этот маленький собачий принц не употребляет. По сути, он ест человеческую еду. Я объясняю это Лудо во всех подробностях, а затем начинаю расспрашивать его о малышке («Как у нее дела?» — «Какает и писает!»). Хотя больше из него ничего не вытянуть, это позволяет уйти от вопросов относительно местонахождения моего заблудшего, а в скором времени бывшего супруга.

— А к вам можно прийти поиграть? — с надеждой спрашивает Лудо.

Я колеблюсь, но потом соглашаюсь по той единственной причине, что не могу придумать повод для отказа и не хочу показаться недоброжелательной. И день неожиданно проходит хорошо, я, правда, держу ухо востро и слежу за Лудо во все глаза на манер охранника, отслеживающего потенциального воришку в супермаркете. Крисси преисполнена благодарности, когда несколько часов спустя я возвращаю ей счастливого и уставшего сына.

— Скажи спасибо Вив и Иззи за то, что принимали тебя, — говорит она.

— Спасибо, — бурчит он себе под нос. И, когда я уже ухожу, спрашивает: — А Бобби будет спать с вами?

— Нет, Лудо. У него своя шикарная корзинка, — улыбаюсь я. — Я не пустила бы собаку к себе в кровать.

— А пуховое одеяло у него тоже есть?

— Нет. У него флисовый плед.

На физиономии у Лудо внимательное и заинтересованное выражение. Что-то произошло с тех пор, как у него появилась маленькая сестра. Он уже не так кричит и стал менее агрессивным — возможно, его меньше тянет швыряться камнями в местную кошачью популяцию и громить сараи. Мне хочется думать, что присутствие крохотной розовощекой малышки сделало его мягче, но я подозреваю, что он просто не высыпается из-за ночного плача.

Несколько часов спустя, около полуночи, когда я проваливаюсь в сон, рядом слышится мерное посапывание Бобби — вдох-выход, вдох-выдох. Псу надоело кемарить в корзинке, о чем он поставил меня в известность, заскулив под дверью моей спальни. Теперь его голова покоится на моей подушке, причем одно ухо стоит торчком. Он приглушенно похрапывает, точно маленький шерстяной мужичок, правда, одеяло на себя не стянул.

В качестве постельного друга ему нет равных. А бонус — это осознание того, как возмутился бы Энди, увидев его тут.

Понедельник, 9 сентября

А еще пес не жалуется на то, что просыпается в болоте. Он просто смотрит на меня счастливым обожающим взглядом и, свесив язык, пыхтит в предвкушении нового дня. Не могу припомнить, когда кто-нибудь так радовался утром при виде меня.

Может, это и есть мое будущее, размышляю я, когда одеваюсь. Не с мужчиной, который захватывает половину шкафа и большую часть «плечиков», а с преданным существом, у которого слегка воняет из пасти?

Между тем сегодня ожидается Ник, которого Пенни определила мне в качестве возможного романтического друга. Ее не смущает, что речь идет о собственном сыне, проживающем, на минуточку, в Новой Зеландии, — сама идея столь же нелепа, как если бы я попыталась свести кого-нибудь со Спенсером. Да он рассмеялся бы мне в лицо. Сын не позволит мне даже футболку ему выбрать. У меня больше шансов закрутить любовь с нашим общительным регулировщиком (которому, как выясняется, семьдесят восемь лет, хотя, надо сказать, он неплохо сохранился!), и я сердечно его благодарю, когда мы с Иззи и Бобби благополучно переходим дорогу по пути в школу.

Дома я смотрю на себя в зеркало в прихожей: неопрятная и взъерошенная, в мешковатом сером свитере и джинсах, волосы собраны в тощий хвостик — это мой обычный вид по выходным дням. Полчаса спустя я уже приняла душ, высушила волосы феном (для скорости, а не с иной целью), надела синее хлопчатобумажное платье (первое попавшееся), подкрасила веки, ресницы, губы и чуть подрумянила щеки (только потому, что в платье без косметики — никак) и порхаю по дому.

Звенит звонок. Бобби несется к двери, я двигаюсь следом, пытаясь придать лицу жизнерадостное /задорное /вменяемое выражение при встрече с гостем мужского пола.

— Ого, вы вся такая нарядная, — усмехается почтальон, вручая пакет. — Идете куда-нибудь? — Он наклоняется погладить Бобби.

— Да нет, просто так, — улыбаюсь я. Я всегда убираюсь на кухне в платье и при полном параде. Он уходит, добавив напоследок, что я «скрасила» ему утро, а я снова смотрюсь на себя в зеркало — треклятые волоски на лице видны при определенном освещении. Не то чтобы я стремлюсь произвести впечатление на Ника, просто не хочется, чтобы он думал, будто его мать водит дружбу с теткой, которой надо бриться.

Чтобы убить время, я выпускаю Бобби в сад и сразу жалею об этом, потому что там Крисси развешивает пеленки (естественно, семейство, уважающее зубную пасту с экстрактом полыни, пользуется махровыми пеленками).

— Как у тебя хорошо лежат волосы! — кричит она с улыбкой.

— Правда? Спасибо! — Я притворяюсь удивленной, точно это не я добивалась «пляжной волны» при помощи фена.