Когда журналисты были свободны

На момент, когда я ставил подпись на своем заявлении об увольнении с учебного канала, идти мне было некуда. Правда, к тому времени появилась и плодотворно заработала программа «Вести» на Российском телевидении. Ее выпускала команда профессионалов: Олег Попцов, Анатолий Лысенко, Олег Добродеев, Евгений Киселев, Светлана Сорокина… Но я не видел себя и своего места в этом слаженном коллективе. И никак не мог представить, что через несколько лет стану руководителем ВГТРК. Стоял конец 1990 года. Вернуться в программу «Время» я не мог ни при каких обстоятельствах – эта страница была для меня закрыта. Хотя Татьяна Миткова тогда сказала мне:

– Эдуард Михайлович, вы нас бросили.

Татьяна имела право на такую фразу: в программе «Время» у меня все складывалось хорошо, а в ночных выпусках ТСН (Телевизионной службы новостей, ее вели Таня Миткова, Юрий Ростов, Саша Гурнов) мы позволяли себе то, что не могли позволить во «Времени».

Но даже там цензура сгущалась с каждым днем.

Таня Миткова совершила героический поступок, отказавшись читать репортаж о событиях в Вильнюсе, – но информация до зрителей все равно дошла в том виде, в каком ее желали представить власти: просто вместо Татьяны текст зачитал другой человек.

Я понимал: государственная машина медленно, но верно закрывает двери свободе, словно испугавшись собственной безалаберности («да как это нам вообще в голову пришло – дать им волю?»).

Я не знаю, как поступил бы в августе 1991 года, если бы работал на государственном ТВ. Какие репортажи я выдавал бы в эфир в дни путча? Хотя государственное телевидение, нужно отдать ему должное, будучи обязанным поддерживать путч, показало репортаж Сергея Медведева – тот самый репортаж с баррикад, где был Ельцин. Может быть, именно этот репортаж стал последней каплей. Может быть, именно он повернул ход истории. Сергей Медведев, который сделал этот репортаж. Ольвар Какучая, который был тогда главным редактором программы «Время». И Валентин Лазуткин, пропустивший его в эфир! Чем он руководствовался тогда? Какими мотивами? Я никогда этого не узнаю.

Сегодня, уволившись с одной телекомпании, можно уйти работать на другую. В конце 1990 года телевидение было только одно – государственное. Уволившись с него, я вычеркнул себя из профессии. Идти мне было некуда.

Я лежал дома в позе эмбриона и ни о чем не хотел говорить. Сейчас это назвали бы депрессией. Тогда мне в моем состоянии было тяжело думать даже о бытовых вещах – не то что подбирать слова, наиболее точно характеризующие мое состояние.

В один из таких дней, лежа на диване, я случайно перевел взгляд с потолка на стол.

Там лежал пригласительный билет на съезд Союза журналистов СССР. Прислали мне его еще как главному редактору программы «Время», отозвать приглашение никто не имел права, и я подумал: почему бы не сходить? В конце концов, мне всего 44 года, я не могу до конца жизни пролежать на диване. Я должен себя как-то расшевелить!

И пошел… Позвонил своему водителю: «Витя, поехали!» Виктор Рыбкин уволился с телевидения вместе со мной. Пересел с казенной «Волги» на свой собственный «Жигуленок» и продолжал меня возить. Мои места работы менялись, но Виктор неизменно оставался моим водителем. Светлая ему память.

Заседание вел секретарь ЦК КПСС, мой старый знакомый еще по комсомолу. Когда я был инструктором, он работал секретарем ЦК комсомола одной из союзных республик – хороший парень.

– Итак, – зачитывает он следующий пункт повестки, – переходим к выборам председателя Союза журналистов СССР. На голосование предлагается кандидатура Афанасьева Виктора Георгиевича, главного редактора газеты «Правда». Кто за, прошу голосовать.

Пункт этот в повестке был абсолютно формальным. В СССР, и так отличавшемся незыблемостью устоев, была одна совершенно железобетонная традиция. С 30-х годов пост председателя Союза журналистов всегда занимал главный редактор газеты «Правда». Исключений не допускалось. Только «Правда» и ничего, кроме «Правды». Менялся главред – менялся председатель. И никак иначе.

– А на альтернативной основе надо голосовать! – послышался вдруг голос из зала.

– На альтернативной? – Председательствующий на секунду задумался, взвесил все за и против. – Хорошо, давайте на альтернативной. Какая ваша кандидатура?

В его голосе слышалось: «Ну, хотите поиграть в демократию – давайте играть, почему бы нет?»

К микрофону подошел довольно молодой парень, кажется, редактор какой-то районной газеты во Владимирской области и сказал вдруг:

– Я предлагаю Сагалаева.

В зале оживление, на лице секретаря ЦК КПСС – хорошая тень сомнения.

– Перед голосованием объявляю перерыв, – произнес он и первым ушел со сцены.

– Откажись. – Мой знакомый нашел меня в зале, подошел поближе.

– Чего? – повернулся я к нему.

– Откажись от выдвижения. – Во взгляде его одновременно читались и ожесточение, и просьба.