Когда звезды чернеют

Мне всегда было неуютно во время праздников. Празднование обычно подразумевало для меня хаос, а взрослые, которые всем руководили, были рассеянными и сумасбродными больше обычного, позволяя себе оттянуться.

…Рождественским утром, когда мне было восемь, я рано проснулась в нашей квартире в Рединге и обнаружила, что моей матери нет не только в кровати, но и вообще дома. В гостиной, под пластиковой елкой, которую мы поставили неделю назад, на месте подарков была только скомканная простыня. Гирлянда осталась включенной на ночь и теперь разбрасывала мигающие радужные яйца по полу и стенам. На кофейном столике рядом с переполненной пепельницей из пластикового пакета высовывались три красно-белых носка, всё еще с этикетками из магазина.

Я только начала собирать все части вместе, когда дети выбрались из своей комнаты, и мне пришлось быстро соображать.

– Санта приходил? – спросил Джейсон. Он был в футболке с Капитаном Кенгуру[20], без штанов, и прижимал к себе Фредди, плюшевого гепарда.

– В этом году он сильно занят, – торопливо ответила я. – Наверное, придет следующей ночью.

– А где Робин? – Эми вытащила изо рта большой палец, чтобы задать вопрос, потом быстро засунула его обратно, оглядывая комнату, пока я мягко подталкивала ее в спину.

– Помогает Санте. Пошли, давайте поедим.

Джейсон и Эми были моими сводными братом и сестрой, четырех и пяти лет от роду. Ирландские близняшки, так их звала моя мать, хотя я понятия не имела, что она имеет в виду. Их собственная мать, Триш, всегда была немного не в себе и давно не заходила их проведать. Наш папа, Ред, отбывал срок за вооруженное ограбление винного магазина. Он был в лыжной маске, но снял ее, как только вышел на улицу, а там были свидетели.

– Вот идиот, – не раз приговаривала мать после вынесения приговора. – Он бы обеими руками собственную задницу не нашел.

Я давно научилась соглашаться с ней и не усложнять жизнь. К счастью, она любила детей, даже наполовину чужих, и не заботилась о Триш. В любом случае большую часть работы по дому делала я. Мы жили сами, вчетвером, уже много месяцев, и все шло нормально. Мне позволяли готовить с пяти или шести лет, и за все время не было ни одного происшествия, даже обожженного пальца.

– Ты хороший помощник, – не раз и не два говорила мама, и всякий раз мне казалось, что из-за большой мрачной тучи выходит солнышко.

В то утро я подтащила стул к плите, чтобы приготовить яичницу-болтунью, и размешивала яйца на сковородке деревянной ложкой, пока они не прожарились как следует. Иначе Эми отказывалась их есть.

У Эми были очень светлые волосы. Когда она тревожилась, то засовывала их кончики в рот и сосала вместе с большим пальцем. Сейчас она так и делала.

– Где Робин? – снова спросила Эми.

– Я же говорила, она помогает Санте. Пей свое молоко.

– Я хочу еще есть, – сказал Джейсон. – Можно мне печенье?

– Тебе хватит. – Я уже проверила наши запасы еды. Однажды, прежде чем дети переехали жить к нам, мама вышла в магазин за сигаретами и не возвращалась два дня. Я ела хлопья, пока у меня не закончилось молоко. Но сейчас придется быть сообразительнее. – Держи, – я подсунула Джейсону остатки своей порции. – Сейчас мы оденемся и пойдем играть на улицу.

– А ты не идешь в школу? – спросила Эми.

– Нет, лапа, сегодня же праздник. И хватить задавать вопросы.

Весь тот день мы играли во дворе нашей многоэтажки: в прачечной – отличное место для пряток – и в бассейне, который осушили в конце лета. Мы ели бутерброды с сыром в зарослях камелии, а потом строили волшебный сад из камней, прищепок для белья и всего, что нашли. Хорошая игра, потому что она заняла нас надолго. Всякий раз, когда кто-то из детей спрашивал, скоро ли мы пойдем в дом, я говорила им немного потерпеть. Рождество в этом году задержалось из-за снежной бури на Северном полюсе, поэтому Робин и пришлось помогать Санте.

Все шло гладко, как во сне, пока одна из наших соседок, Филлис, не вышла со своим чихуа-хуа, Бернардом. Она остановилась, обозревая нас с таким видом, будто мы даже дышим неправильно.

– Где ваша мать?

– Спит, – ответила я, бросив взгляд на детей, который означал, что им не следует перебивать меня.

Джейсон кивнул и потянулся к Бернарду, который, дрожа, отскочил в сторону. Этот пес не любил людей, особенно детей, но Джейсон просто не мог удержаться.

Филлис недовольно подхватила извивающегося питомца, продолжая таращиться на нас.

– В Рождество?

Эми пискнула:

– А разве нельзя? Она устала.