Когда звонит колокол (ЛП)

— То есть ты предпочел встретить Новый год с Возрождением? — Она пожала плечами. — Первостепенные задачи не начинаются прямо завтра. Так что я лучше побуду в одиночестве, чем там, где предстоит тебе…

Она улыбнулась ему и первой пошла в дом.

2 января, 04:31

Малфой был похож на каменную статую на берегу озера, освещенную голубым светом луны. Она слышала его появление, но так как хлопок аппарации раздался на отдалении, то сперва решила, что это был кто-то другой. Однако когда в дом так никто и не зашел, а карта показала его точку рядом с Римом, обеспокоенная Гермиона вышла на улицу. Это был первый раз, когда Малфой аппарировал так далеко, и первый раз, когда он не спешил оказаться внутри. Она понимала, что причиной тому могла быть только необходимость побыть в одиночестве. И хотя было что-то в его застывшем силуэте посреди белоснежного поля, что вызывало жгучее желание подойти и обнять, Гермиона молча побрела обратно в дом.

Этой ночью он должен был вместе с рекрутами забрать документы компании и разыскать двух женщин, в которых, как он думал, аристократы были заинтересованы за их навыки в исследовании зелий. Это была магическая компания, так что, возможно, что-то пошло не так. Может быть, в это позднее время на месте оказалось больше сотрудников, чем он думал, и они сопротивлялись. Может быть, кто-то из них умер, а может быть, погиб новобранец, в котором он видел себя. Может быть, это было похищение, вызвавшее воспоминание о людях, которые однажды переступили порог его поместья и оказались в подземельях. Может быть, его состояние спровоцировал тот факт, что он действовал ровно также, как и те, кого он ненавидел, и иногда он переносил эту ненависть на самого себя.

Иногда у Малфоя было выражение лица, которое ее пугало. В одних случаях это был гнев. Что-то наподобие всепоглощающего ядовитого огня, исходившего от каждой его черты, и Гермиона настороженно наблюдала за ним, пока не убеждалась, что он не собирается сделать какую-нибудь глупость вроде того, чтобы самостоятельно атаковать Возрождение. В других случаях на его лице появлялось злобное удовлетворение, которое напоминало ей о Гарри в те времена, когда мысли о мести толкали его во тьму. Но больше всего ее тревожил его вид, когда он, застыв, стоял у окна или когда входил в комнату или пребывал в своих воспоминаниях, думая, что его никто не видит. Его лицо выражало что-то вроде сожаления и вины, и всего того, что могли вызвать его действия по отношению к невинным людям, которых он преследовал по чужим приказам.

— У тебя все нормально? — спросила Гермиона, услышав скрип двери. Малфой посмотрел на нее с бесстрастным выражением лица и сжатыми в полоску губами.

— Да.

— Ты голоден?

— Нет.

Он стянул мантию, бросив ее на спинку стула, и скинул ботинки, оставившие на кухне мокрые следы и снег. На нем не было ни следов крови, ни ожогов, только двигался Малфой более скованно, чем обычно.

— Все прошло хорошо сегодня вечером?

— Никто не погиб. Задача выполнена. — Он выдернул конец заправленной рубашки из брюк, затем стянул перчатки. — Мне нужно будет вернуться через три часа.

Ее рука, потянувшаяся было за мантией, замерла, и Гермиона присела обратно, не успев толком встать.

— Зачем?

— Один из рекрутов сбежал, когда мы напали на людей, которые стояли у нас на пути. Аристократы хотят, чтобы мы его нашли и позаботились о нем.

Малфой расстегнул рубашку, но Гермиона была слишком увлечена обдумыванием его слов, чтобы заметить, что он раздевается перед ней, как будто в этом не было ничего особенного.

— Что ты имеешь в виду под заботой?

Он только мгновение смотрел на нее, прежде чем направиться в сторону ванной.

— Его вернут обратно на базу. Если выяснится, что он только сбежал и никому не рассказал о Возрождении, то на него наложат Обливиэйт и где-нибудь оставят.

Гермиона предпочла не уточнять, что случится, если выяснится, что рекрут уже успел поделиться с кем-то информацией. Она и так могла догадаться. Страх мог сделать человека неспособным действовать и вынудить сбежать, но предательство превращало в монстров даже лучших из людей.

— Возможно, он просто понял, что это не та жизнь, о которой он мечтал. Хотя я не знаю, зачем кому-то в принципе желать такой жизни. К…

— Потому что они в это верят. — Малфой не стал закрывать дверь ванной до конца, и она слышала, как его брюки упали, а пряжка ремня лязгнула о плитку. — Или хотят власти.

— Тогда он, вероятно, недостаточно верил в это. Он был всего лишь новобранцем, поэтому его власть заключалась только в том, чтобы частью армии, которая могла победить. Я думаю, большинство людей, которые хотят присоединиться к группе, с восторгом рассуждающей об убийстве невинных людей, это те, кто извлекает выгоду из власти. И если бы он понял, что может рассчитывать на большее, вряд ли бы так легко отступил.