Когда звонит колокол (ЛП)

На несколько панических секунд Гермионой завладела паранойя. Она практически убедила себя в том, что стражники предали Министерство и теперь вели ее, беззащитную и одинокую, в какое-то заброшенное место. От этих мыслей сердце заколотилось, желудок перевернулся, а ручка портфеля так и норовила выскочить из потной ладони.

Достигнув лестничной клетки, Гермиона застыла на мгновение, наблюдая, как вода стекает по неровным стенам, но ее сопровождающие прошли дальше, увлекая за собой в глубь сумрачного коридора.

Двери в каменной стене в основном были плотно закрыты, но в одном из проемов она увидела комнату с цепями, а затем еще одну с единственным стулом в центре. Гермиона задалась вопросом, для чего именно использовался восьмой уровень. Высеченное слово «ПРАВДА» вспыхнуло воспоминанием, заставляя внутренности сжаться как от удара раскаленным ножом.

— Изменилась ли процедура встречи? — спросил охранник — тот, кого она где-то видела раньше. Гермиона прочистила горло и вытерла ладонь о брюки, отгоняя тревожные образы бледных рук, прикованных цепями к стене.

— Нет.

Он протянул ей перо, которое успело коснуться кожи, прежде чем она его взяла.

— Постучите им три раза, если наше присутствие понадобится.

Гермиона кивнула, цепляясь за перо как за спасательный круг, когда они остановились перед нужной дверью. Стражники заняли позиции с двух сторон от входа, лицом в коридор.

Прежде чем взять себя в руки, Гермиона посмотрела на дверную ручку так, словно та была в огне. Она проживала эту ситуацию сотни раз после того, как получила Задание на прошлой неделе. Не было ничего, к чему бы она не была готова. Дело бы не в нем, дело было в самом месте — оно слишком о многом напоминало. И чем скорее она пройдет через это, тем скорее сможет вернуться в Министерство и покончить с прошлым, которое диким животным болезненно свернулось в ее груди.

Гермиона снова прочистила горло и вздернула подбородок:

— Я так понимаю, все необходимые чары уже наложены.

— Да.

Гермиона кивнула и с отстраненным выражением лица, на котором не отражалось ничего, кроме холодного профессионализма, повернула ручку. Она быстро осмотрела помещение: сплошь размытые темные цвета, за исключением него, сидящего на противоположной стороне стола. Гермиона мысленно поблагодарила того, кто привел его сюда, за то, что он не приковал его к стене. Тогда шансов на сотрудничество стало бы еще меньше. Да и она не была уверена, что смогла бы произнести заготовленную речь, наблюдая подобную картину.

Ей пришлось приложить усилие, чтобы взгляд не метался по комнате при каждом колебании теней от горящих факелов. Вместо этого она сконцентрировалась на блеске влажной земли, оранжевой от зарева огня, и черной, покрытой трещинами, каменной кладке. Гермиона чуть не споткнулась о кусок скалы, торчащий из неровного пола, и резко вдохнула тяжелый, сырой и затхлый воздух.

Она обхватила спинку металлического стула и подняла глаза на заключенного. Ножки с громким царапанием проскребли по полу, пока она выдвигала стул. Его руки, положенные одна над другой, были прикованы цепями к столешнице. Казалось, что стандартный черный тюремный комбинезон, резко контрастируя с бледностью его кожи и цветом волос, высасывал из комнаты последние остатки слабого света. Его волосы отросли до плеч — те стали шире, а торс длиннее. Борода делала его почти неузнаваемым. Он стал крупнее, чем Гермиона его помнила, но, с другой стороны, последний раз, когда она действительно смотрела на него, был… на шестом курсе. Тогда ему было всего шестнадцать. Конечно, он стал крупнее, учитывая юношеский скачок роста и последовавшие за ним годы войны и Азкабана. Сейчас ему было почти двадцать два — самый расцвет. Она гадала, в какого мужчину он превратился, и скоро ей предстояло это выяснить.

Положив портфель на стол, Гермиона быстро оценила, насколько далеко заключенный мог просунуть руки сквозь металлические наручники, чтобы дотянуться до него. Она подвинула портфель ближе к себе и влево, не давая тому пересечь центр стола, и вытащила из глубины две тонкие папки, пергамент и перо.

Гермиона впервые встретилась с его пристальным взглядом, затененным полумраком комнаты.

— Драко Малфой.

Он не отреагировал на обращение. Садясь, Гермиона отметила, что блики света придавали выразительность его в целом безучастному лицу. Она спрятала перо, которое ей дали охранники, за портфелем, достала чернильницу и открыла ее одним нажатием большого пальца. Она не ожидала от него ответа в данный момент, поскольку полагала, что такие люди, как Малфой, в подобных ситуациях сначала захотят выяснить, о чем идет речь, прежде чем начать говорить самим.

Гермиона открыла папку, но больше для галочки, чтобы чем-то занять руки.