Когда звонит колокол (ЛП)

За годы, прошедшие после войны, она научилась понимать мотивы лишь немногих. Для этого ей потребовалось несколько лет, а то и дольше, проведенных за допросами заключенных во время работы в Департаменте магического правопорядка. Но Гермиона знала, что человек перед ней был настолько далек от зла большинства Пожирателей Смерти, что казался почти нормальным. Время принесло некоторое понимание причин сделанного им выбора — время и несколько разговоров с Гарри и Кингсли на протяжении месяца после того, как Кингсли впервые привел ее в свой кабинет, завалив файлами, воспоминаниями и протоколами судебных заседаний.

Однако она по-прежнему была настороже. Гермиона ни на йоту ему не доверяла, не была согласна с ним и не испытывала ни капли жалости из-за того, что Малфой несколько лет провел в Азкабане. Молодой, впечатлительный, отчаянный и неспособный на убийство. Вот кем он был. Бог его знает, кто перед ней сидел сейчас. Возможно, он чувствовал, что у него не было выбора ни во время войны, ни до нее. Она прочитала о том, что было поставлено на карту. Вероятно, он не был воплощением зла, вероятно, пытался не выдать их в Мэноре и делал только то, что должен, при условии, что его собственная жизнь и жизнь его семьи была в опасности. Но Малфой был больше, чем просто трус. Его трусость и убеждения — какова бы ни была их причина и независимо от того, изменилась она или нет — все еще наносили ущерб или уносили жизни. Поэтому его пребывание в Азкабане, хотя бы ненадолго, было заслуженным.

И одному Богу известно, о чем он думал, находясь в тюрьме. Не то чтобы победившая сторона приветствовала его с распростертыми объятиями за то, что он не смог сделать. Его отправили под суд и в Азкабан за то, что он смог сделать, за то, что он пытался сделать, назначив при этом более мягкое наказание, чем многим остальным. Малфой, несомненно, был зол на это. И еще больше он разозлился, когда его снова обвинили в насилии уже в тюрьме. Волдеморт, возможно, заставлял его делать то, чего он не хотел, угрожал ему и его семье, но он никогда не держал Малфоя взаперти — по крайней мере, если верить протоколам судебных заседаний и копиям воспоминаний, хранившимся в комнатах для вещдоков в Министерстве. Насколько было известно Гермионе, последние четыре года Малфой варился в собственном соку, убеждая себя во всем, чему его когда-либо учили, все больше склоняясь в правильности геноцида людей, которые его сюда посадили, и оставаясь высокомерным расистом, даже если именно он был тем, кто извалялся в грязи.

Кингсли считал, что это единственный способ проникнуть в стан врага и раздобыть информацию, что это единственный человек, которому они могли хотя бы немного доверять при условии правильно выстроенных принципов, границ и мотивации. Этот способ все еще не нравился Гермионе и не вызывал доверия, но это был единственный вариант внедриться в Возрождение и сделать это быстро.

Малфой долгое время молча смотрел на нее. Его сжатые челюсти выдавали, что он пытался самостоятельно разобраться в происходящем, не задавая вопросов, но не мог.

— Чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты присоединился к Возрождению. — Вот так, прямолинейно и просто.

Он посмотрел на нее, и в его голосе послышалось недоверие:

— Ты хочешь, чтобы я стал шпионом?

Гермиона кивнула.

— Да, мы получим от тебя информацию, найдем их укрытия и доставим сюда.

Он открыл рот, поколебался, прежде чем заговорить, и наклонился вперед:

— И я получу?

— Министерство снимет арест с Малфой Мэнора и вернет твоей матери. Тебя освободят, без ограничений. — Еженедельные проверки скорее можно было считать требованием, чем ограничением.

— Освободят, — сухо повторил он и выглядел сердито, когда она кивнула. — И?

— Что и? — Не мог же он в самом деле рассчитывать на что-то еще сверх предложенного.

— В чем подвох, Грейнджер? Не оскорбляй мой интеллект, притворяясь, что его нет.

Он посмотрел на папку, словно ожидая, что она сейчас снова ее перевернет и раскроет зловещий замысел против него.

Гермиона заерзала на стуле, разглаживая складку на рукаве.

— Тебя не освободят, пока ты не выполнишь Задание.

Малфой сузил глаза, или это отблеск свечей произвел такой эффект.

— А если это продлится дольше, чем срок заключения?

— Я не думаю, что на это уйдет больше восьми лет. Мы не ждем, что ты найдешь всех Пожирателей Смерти — просто всех причастных, если только они не сбегут поодиночке.

Малфой испустил тяжелый вздох и откинулся на спинку стула. Она молчаливо ждала, пока он рассматривал свои наручники.

— Я знаю, у тебя были проблемы с Пожирателями, и маловероятно, что тебя примут с распростертыми объятиями. Но сообщение о твоем побеге из Азкабана и прилагающийся список нарушений, включая попытку воссоздания армии Пожирателей Смерти, должны помочь. Они решат, что тюрьма тебя ожесточила, и ты сделал свой выбор.

Он перевел на нее свирепый взгляд, и рука Гермионы снова потянулась к бедру, прежде чем она себя остановила.

— Рисковать жизнью ради досрочного освобождения.