Когда звонит колокол (ЛП)

— Понятно. Итак… — Малфой наклонился вперед, и его руки медленно вернулись к краю стола. От этого жеста плечи Гермионы напряглись, и она почувствовала давление в позвоночнике. —Ты переоцениваешь мою возможность сбросить эти кандалы и перепрыгнуть через стол, вероятно, чтобы вонзить большие пальцы тебе в горло и перекрыть дыхание. Но на тот случай, если бы я просто c силой толкнул стол, вонзая в тебя острый край и ломая ребра, у тебя, значит, уже был план…

Стул с треском ударился о пол, когда Гермиона выскочила из него так резко, будто ее перенесла какая-то другая сила. Во взгляде Малфоя расцветало сожаление, бровь взметнулась, а уголок рта слегка приподнялся. Он спровоцировал ее — вряд ли он сделал это намеренно, если только предложение и тюремное заключение действительно ничего для него не значили. Ее реакция была естественной, гораздо меньше поддающаяся контролю, чем прилив крови или учащенное сердцебиение. Опасность, реакция, выживание — это то, что укоренилось в ней. Гермиона не так привыкла к ментальной войне, как к настоящей.

Он заплатит за это. Так или иначе.

Гермиона бросила взгляд на Малфоя, а затем приподняла повыше подбородок, скользя по его лицу и скованным рукам небрежным, отсутствующим взглядом. Она аккуратно сложила папки и вещи обратно в портфель, чувствуя, как тишина щекочет ее затылок и нервы. Защелкнув портфель, Гермиона еще раз посмотрела на Малфоя холодным взглядом, ничем не выдающим неровное сердцебиение.

— Каждый вечер вплоть до понедельника один и тот же мужчина будет приносить вам обед. На подносе будут лежать бобы. Если и когда вы согласитесь на наше предложение, съешьте их. Я вернусь позже тем же вечером. Если к вечеру понедельника они все еще будут на подносе, сделка отменяется.

Она посмотрела на него еще секунду, прежде чем развернуться к выходу из комнаты — его рот был плотно сжат, а взгляд вновь буравил насквозь.

30 мая, 21:18

В квартиру Гермионы было невозможно аппарировать напрямую, не подвергнувшись расщеплению. На здании было установлено слишком много защитных заклинаний и чар, и им всегда требовалось некоторое время, чтобы распознать ее, пока она последовательно преодолевала каждое из них. То, что сразу после точки аппарации, то, что у двери, то, что перед следующей дверью, и последнее — прямо перед лестницей.

Рон всегда говорил, что ощущает себя параноиком, ожидая, что заклинания в любой момент набросятся на него и расщепят на части. Гермиона называла это абсурдом, но его слова стали невольно всплывать в памяти каждый раз, когда она проходила сквозь чары. Оказавшись, наконец, у двери квартиры, она воспользовалась двумя ключами, затем мощным отпирающим заклятьем, сняла еще четыре защитных заклинания и задержала дыхание, пока оставшиеся чары не распознали ее. Немногие здания позволяли накладывать столько защитных и охранных заклинаний: домовладельцы боялись, что они помешают другим жителям или маггловским технологиям. Именно поэтому она предпочла эту, а не более просторную квартиру рядом с Министерством.

Гермиона закрыла за собой дверь, наблюдая, как ее котенок стремглав несется по коридору, впечатываясь в дверной проем гостиной на резком повороте. Это существо ненавидело ее. Котенок был глупым, вечно во все врезался и смотрел на нее только издалека. Он был совсем не похож на Живоглота, но она прожила уже два года в пустой квартире, когда Гарри появился у ее двери с этим маленьким комком нервов, и поэтому не смогла отказаться. У нее не хватило духу отдать Пеппера обратно — совершенно неоригинальное имя по любым меркам, но Гарри настоял на нем, когда животному как коту исполнилось три месяца.

Накладывая обратно охранные заклинания, Гермиона заперла дверь и дважды ее перепроверила. Она открыла шкаф для верхней одежды, осмотрела гостиную, столовую, кухню и кладовую. По пути в противоположный конец коридора она снова открыла шкаф, а затем проверила ванную, кабинет и спальню. Удовлетворившись осмотром, Гермиона направилась в кабинет, и, обходя стопки книг на полу, еще раз напомнила себе о необходимости купить дополнительный книжный шкаф.

Кинув портфель через стол, она заглянула в стопку пергаментов под красным стеклянным пресс-папье — здесь были собраны последние записи, заметки и письма, предполагающие внесение новых пунктов в ее расписание — и достала из верхнего ящика записную книжку. Сняв колпачок с маркера, она вычеркнула дату из календаря, нахмурившись при виде надписи Открытие коллекции Ветти — 19:00, сделанной крупным шрифтом под только что появившимся крестиком.

Гермиона отодвинула стул, удобно устраиваясь в продавленной обивке, повторяющей контуры ее пятой точки и плеч.

Звук открывающегося замка на портфеле раздался в тишине квартиры раскатом грома, шелест бумаг — ливнем, а тяжелый вздох — ураганом, который все приближался и приближался…

1 июня, 21:21