Когната (СИ)

— Я его бросила, после чего передумала, — ответила Волитара буднично. — Он не кричал. Оруженосец, когда я его летать учила, кричал. Я, когда ты меня летать учил, кричала. А он не кричал.

— Возможно, он немой есть, — предположил старый дракон, спокойно переводя взгляд с носков Кости на лицо девушки-дракона.

— Нет, — сказала Волитара, — мы затем поговорили. Его Костя зовут.

Костя решил, что опять придется писать иероглифы, но старый дракон только вздохнул:

— А-а, Константин, значит.

— Верно, — подтвердила Волитара, слегка наклонив голову в знак согласия.

Старый дракон облокотился на колени и устало произнес, иногда задумчиво закатывая глаза, чтобы вернее попадать в человеческий порядок слов:

— Вот что, Костя. Как только станет возможно, мы тебя отправим к твоим, а пока живи тут, раз уж оказался в нашем доме. Никто тебя здесь не обидит.

— Интересно, как это возможно станет, — вмешалась Волитара, — если мы победим? Мы уже их столицу почти заняли.

— Лето заканчивается, осень наступает, а мы еще никакую столицу не заняли, — с хищной мягкостью напомнил старый дракон. — За осенью зима наступает.

— Папа, это дело нескольких месяцев есть. Да если все и до зимы продлится. Тысячи мобильных обогревателей произведены. В этот раз мы хорошо подготовились.

— Ну, подготовились и подготовились, молодцы, — с совершенно человеческой интонацией сказал дракон и зачем-то подмигнул Косте. — Чего тогда кипятиться, если подготовились?

За ужином Костя обнаружил, что ему сварили овсяную кашу. Поскольку, находясь с драконами, он пока питался одним только мясом в разных его видах, скромничать не стал. При виде того, как Костя орудует ложкой, не смолчал и рыцарь-дракон, который притащил его на драконью территорию.

— Какая мерзость есть, — сказал он. — Это что есть? Вареный лошадиный корм есть?

За столом, как понял Костя, собралось все драконье семейство. Дочь, сын, отец. Не было только матери, зато слуги ошивались возле стен, что-то там подкладывали в тарелки сидящим за столом, отчего условный кусок хлеба слегка застревал у Кости в горле.

— Привыкай, — сказал старший дракон младшему. — Это каша есть. Я, когда в твоем возрасте был, в человеческом плену очень много каши съел. И я тебе попробовать советую. Вероятность имеется, что тебе раньше, чем ты думаешь, ее попробовать придется. Хотя, я о чем это говорю? Какая речь о плене быть может? Ты же из армии изгнан. Повод у дуэли какой был? Или это секрет есть?

Младший дракон посмотрел на Костю, будто тот мог разболтать, что за перепалка случилась у этого дракона с другим рыцарем над обгорелыми телами Костиных бабушки и дедушки.

— Все просто есть, — вызывающе ответил молодой дракон старому. — Мне его поганая рожа и шутки не понравились. Пускай он теперь продырявленный ходит и о длине своего языка побольше думает. Это ему вовсе не повредит.

— Значит, ты свою честь защитил, — откликнулся старый дракон саркастически и насмешливо. — Какой ты молодец есть!

— Я ее дважды защитил, — лениво заметил молодой дракон. — Когда я на дуэли Кардууса порезал и когда я из армии оказался изгнан. Наша семья полудохлому императору служить не должна.

— О! — воскликнул старый дракон слегка устало. — Так мы по материнской дорожке пошли? Надо ли мне тебе, чем все это закончилось, напоминать?

— Ты ничего говорить и напоминать не должен, — сказал молодой дракон с вызовом. — Ты сам живым напоминанием того, что любой дракон смерть выбрать обязан, чем существование длить, являешься.

— Эти слова и идеи справедливы и оригинальны были бы, — горько улыбнулся старый дракон, — если бы я, откуда ты их нахватался, не знал бы.

— Я откуда же их нахватался? Мне услышать интересно, — сильнее оживился молодой дракон.

— Ты от Фумуса этого наслушался.

Волитара вскочила, но старый дракон хлопнул по столу и спокойно приказал:

— Сидеть.

И девушка-дракон брякнулась обратно на стул. Костя не знал до этого, краснеют драконы или нет. А тут узнал, что да, краснеют.