Кого будем защищать

В «Русском журнале» как-то странно поставлена тема империи, вполне актуальная и реальная. Почему-то ушли в психоанализ. Обращение к Византии попроще, но тоже из области архетипов и невыражаемого. Увязать судьбу базилевсов и крестоносцев с выборами Медведева — это «третий путь» даже в крутом постмодерне. Ни тебе рациональности, ни метафизики.

Мне велели высказаться по поводу фильма «Гибель империи. Византийский урок», снятого архимандритом Тихоном (Шевкуновым). Фильм, к сожалению, вызвал скандальный шум, и в него не хотелось влезать. Но, на мой взгляд, фильм стал важным и поучительным явлением, его обязательно надо было бы обсудить спокойно и без партийных пристрастий. Это заявка на определенный идеологический проект, для которого в России существует отзывчивый контингент. Более того, эта заявка уже воплощена в действие и обеспечена ресурсами: снять фильм, дважды показать по телевизору и собрать на обсуждение видных персон — значит получить доступ к большой машине. Такие явления игнорировать нельзя.

Я не читал ни хвалебных, ни ругательных отзывов, кроме статьи Ю. Нерсесова на apn.ru. Она годится как рецензия, но сути дела касается вскользь. Какой смысл упрекать фильм в исторических неточностях и подгонке материала под «идею»? Ведь это не учебный фильм. Не профессор в очках дает в нем объяснения, а священник с бородой и в рясе. Другой жанр, другая задача, на других струнах ума и души играет автор. Критика должна быть адекватна произведению.

Не исключено, что попытка инженерного подхода к обсуждению фильма вызовет еще более резкое недовольство, причем с обеих «конфликтующих сторон». Обе они воспримут ее как профанацию священных символов, у каждого своих. Но я попробую — из уважения к проблеме и труду о. Тихона.

Я вижу в этом проекте отражение глубоких противоречий, возникших в правящей верхушке относительно образа будущего России и поиска путей к нему. В эти противоречия втянута и Церковь, которую призвали поделиться ресурсом ее авторитета во благо государственности (как это благо понимают соответствующие службы). В рамках этого взаимодействия был разработан и выполнен конкретный пропагандистский проект, вроде бы небольшой и локальный. Казалось, люди должны посмотреть фильм, их сознание на время было бы сдвинуто в нужную сторону — и никаких побочных эффектов. Это ошибка, такие акции не просто внедряют в сознание нужный образ, но и алгоритм его порождения, а это вещь небезобидная, побочный эффект с неблагоприятными свойствами.

В моем рассуждении два пункта: «использование» религиозной компоненты массового сознания в актуальных политических целях; методологическое основание концепции данного конкретного фильма. По обоим пунктам есть сомнения и возражения.

Этот фильм — идеологический продукт. По-моему, он так и воспринят публикой, так что примем это как факт. Зачем этот фильм сегодня и почему озвучивать конкретную (и даже конъюнктурную) идеологическую установку поручено (или доверено) священнику?

Мне кажется, что деградация идеологических служб власти гораздо глубже, чем это представлялось. Перед рядовой кампанией выборов, исходу которых ничего не угрожало, они запустили руку в неприкосновенный духовный запас — авторитет Церкви. В рядовой акции они апеллировали к религиозной части общественного сознания. По другому поводу были сказаны слова, имеющие общее значение: «Есть в военном приказе такие слова, на которые только в тяжелом бою, да и то не всегда, получает права командир…». Какую трансцендентную мысль должен был донести ведущий, обращаясь с телеэкрана к миллионам зрителей в облачении священника? Не было такой мысли, а те, которым худо-бедно можно было придать статус фундаментальных, не требовали для их изложения элементов религиозного ритуала. На мой взгляд, он был использован всуе.

Следует ли вкладывать рядовой пропагандистский сигнал в уста Церкви? Я думаю, что это вообще недопустимая трата сокровища. Но в данном случае издержки особенно велики, ибо этот сигнал носит конфронтационный характер в тот момент, когда в нашем идеологически расколотом обществе установилось очень хрупкое неустойчивое равновесие.

Что у нас осталось из сил, удерживающих равновесие? Очень немного — символ Победы (который неустанно подтачивает известно кто); уважение к Православию как к идее, исторически собравшей русский народ (это шире, чем личная религиозная вера); символическая постройка «Путин», служащая шунтирующей аортой для обескровленной национальной надежды.