Кого не взяли на небо (СИ)

Невенку Оскаала подбросила в воздух та же мистическая сила, что поднимает над землёй котов, застигнутых врасплох. Она метнулась вглубь салона, где ошалевший от боли, истошно визжащий калека прикладывал огромным кулаком худенькую женщину, привязанную к десантному креслу. Кровь летела во все стороны сочными, вязкими брызгами. Соткен хрипела, булькала, но челюстей, плотно сомкнутых вокруг епископских пальцев, не разжимала. Её тело вздрагивало при каждом ударе — горбун явно обезумел от боли. Наконец кривушка конвульсивно содрогнулась и обмякла. Горбун, тоненько пища, сполз на пол рядом с креслом. Его рука всё ещё оставалась во рту у женщины.

— По-моему я убил её, — простонал епископ, — Будь я проклят.

— Наконец-то, — облегчённо выдохнула подоспевшая Невенка.

Она заботливо склонилась над двумя инвалидами, но хлёсткая пощёчина заставила её отшатнуться. Невенка с трудом устояла на ногах — горбун обладал поистине чудовищной силой. Она громко засопела, держась за разбитую скулу.

— Прости, но я действительно её люблю, дурочка, — извинился епископ, — Принеси что-нибудь острое.

— Никого ты не любишь, Твоё Преосвященство, — обиженно заявила Оскаала, — А если и любишь, то грешен безмерно. Ибо таким, как ты — Теофил Рух, будущий великий понтифик — любить можно лишь Бога.

— Иди, дурная, за ножом, много ты знаешь про любовь, — отмахнулся горбун и снова жалобно застонал. Но явно не от боли.

«Знаю побольше вашего», — подумала Невенка — «Это чувство всегда было со мной. Просто я совсем недавно осознала, кого именно люблю. И это явно не бедный мученик в терновом венце. Природа этого создания — действительно божественна».

Она вернулась к креслу, сжимая в руке свой полуторный меч.

— Бля, ну ты чё — вообще наглухо ебанутая? — осведомился у девушки обессиленный епископ, вяло наблюдая её манипуляции с оружием, — Я не имел ввиду отрезать ей голову, я хочу, чтобы ты разжала ей зубы.

— Не ссы, Тео, всё под контролем, — ответила та и принялась ковыряться длинным лезвием во рту у бесчувственной Соткен.

— Осторожно. Будь нежной и внимательной, — испуганно бормотал горбун, глядя, как изо рта женщины текут ручейки крови, — Не повреди ей что-нибудь. Вдруг она всё ещё жива.

Невенка не отвечала. Ей меч ворочался во рту у женщины, голова которой была надёжно зафиксирована между подлокотником сидения и коленом, затянутым в коричневую кожу.

— Готово, — заявила дурашка, тряхнув распущенными волосами, — Вам, Ваше Преосвященство, бесконечно повезло в том, что вы левша.

Горбун поднёс к побелевшему лицу кисть правой руки. Безымянный палец отсутствовал — на его месте красовался обрубок, увенчанный обгрызенным кусочком кости. Мизинец же свисал на истерзанных лоскутках кожи, будто сосиска, оторванная от основной гирлянды.

Он прикрыл глаза и, с видимым трудом, сглотнул. Его длинная рука пошарила по полу и наткнулась на искомое. Закусив губу, Его Преосвященство воткнул себе шприц в тощую ляжку и нажал на поршень.

— Что ты там ещё творишь? — поинтересовался он внезапно упавшим голоcом у соратницы, продолжающей копаться во рту у женщины.

— Ищу ваш перстень. Перстень епископа, — бесстрастно ответила Невенка Оскаала.

* * *

— Я бы хотела что-нибудь такое же надёжное, и, в то же время, удобное и лёгкое — такое, что не стесняло бы движений.

Худенькая девичья ручонка постучала по тусклой стали выпуклой кирасы, защищающей грудь шевалье.

— Посмотри на это, милый Йорген, — одна из сестёр задрала вверх свою футболку, демонстрируя кавалеру свой волнующий бюст, покрытый паутиной алых шрамов, — Мы бы не стали подвергать тебя таким испытаниям, которые бы сами не испытали на своей шкуре.

— So eine scheisse! Кто это тебя так? — бледная мужская рука потянулась к аккуратным грудкам; в хриплом голосе явственно проступили нотки сострадания.

Арманда прикрыла торчащие соски и привстав на цыпочки, что-то шепнула в ухо шевалье. Тот осознал услышанное и недоуменно воззрился на девушку.

— Звучит, как бред, — заметил он, — И что вы с ним за это сделали? Убили?

— Да, — грустно ответила Флёр, — Сердце ангела остановилось навсегда.

— Хм, старикан отжёг перед смертью, — уважительно произнёс Йорген и все трое церемониально выждали скорбную минутку тишины.

— Нам нужны бронежилеты, — хлопнул себя по лбу шевалье.

Он воодушевлённо уставился на сестричек.

— Раз уж мы оказались в современных реалиях, давайте оставим весь этот снобический хлам прошлых столетий позади.

Пузатая кираса полетела в холодный очаг, подняв столб серого пепла. Расшитый кафтан с манжетами и кружевным жабо последовал туда же. Шевалье остался лишь в обтягивающих трико и пожелтевшей от времени мужской сорочки — всё, что нашлось в пыльных шкафах музейной экспозиции Рижского замка.

— Мои любимые дамы, вы не возражаете, если мы слетаем до базы, заберём армор, мой любимый автомобиль, а потом организуем небольшой шоппинг-тур? — спросил Йорген у близняшек, и те быстро переглянулись между собой, хлопая длинными ресничками.

Вампирессы повеселели, улыбнулись, прижались, и одновременно чмокнули мужчину в его серо-матовые, напрочь мёртвые, щёки.