Кого не взяли на небо (СИ)

Последующий взмах катаны вновь встретил лишь пустоту; фигура красноволосой женщины сместилась назад, навстречу Герте. Та нанесла короткий рубящий удар, и в воздух взметнулась отрубленная женская кисть. Та сжимала рукоятку мачете. Герта упала на колени, прижимая к груди кровоточащий обрубок.

— Какие шикарные сиськи! — взвизгнула Аглая, указывая на обнажившуюся грудь Соткен.

Те и правда поражали.

— Агррраххх, — Скаидрис нёсся на противника, высоко воздев обрезок трубы.

Распущенными волосами и расквашенной мордой парень напоминал дикого германца, доведённого до отчаяния умелыми римскими солдатами.

Йоля слегка отклонилась. Скаидрис нанёс удар и, естественно, промахнулся. Когда его тело, следуя инерции, сделало несколько шагов вперёд, воительница наградила его чудовищным пинком мускулистой ноги. Некоторое время парень ожесточённо танцевал на краю круга — так упрямый пенсионер, попавший на гололёд, выделывает умопомрачительные телодвижения, прежде чем грохнуться и сломать себе ногу.

Драный кед, из которого торчал голый палец, опустился на землю. И эта земля находилась за пределами бороздки.

— Сука, — пробормотал Скаидрис.

В челюсть впечатался приклад канадского «Диемако», повергнув его на землю. Второй удар вынудил парня ткнуться рожей в грязь.

— Сидеть смирно, — приказала девушка в митре, — Рыпнешься — пристрелю к хуям.

Голова паренька поникла, путаные волосы завесили скорбное лицо, наполовину погружённое в жижу. Скаидрис не хотел видеть то, что происходило в круге. А зря. Посмотреть было на что.

Взбешённая кривушка разразилась яростной серией — смертельное, неотразимое комбо. Впустую. В прямом смысле слова. Йоля уходила из под ударов, исчезая и появляясь на новом месте. Аглая Бездна такое уже видела. Подобным образом передвигались киношные вампиры — герои доапокалиптических ужастиков категории «B».

— Охуеть, — прокомментировала впечатленная девушка.

Йоля будто бы ждала этого возгласа. Она прекратила мельтешить и нанесла один единственный удар — датский меч мелькнул возле лица кривушки. Соткен содрогнулась и выронила меч. Из слегка рассечённого кончика носа и ювелирно взрезанных губ на подбородок женщины хлынул поток алой крови.

— Испанский поцелуй, — булькнула поражённая женщина.

Она склонила голову:

— Я принимаю поражение.

Йоля кивнула и указала клинком на Якоба.

Соткен ухватилась за крюк и потащила повара прочь из круга: так тащат тушу свиньи на разделочный топчан.

— Моя девочка! — визжал и упирался толстяк, протягивая жирные руки-окорока в направлении сжавшейся в комок Герты.

Йоля медленно приблизилась к девушке. Острие обнажённого меча прочертило глубокую бороздку в размякшей земле. Сверху раздался пронзительный вопль — Хансель наконец-то прогрыз полоску скотча, что делала его тихим и улыбчивым.

— Ты уверена что хочешь отвергнуть служение Госпоже ради этого засранца?

Йоля указала клинком вверх.

— Я не слуга, я рабыня. Его рабыня, — Герта подняла вверх голову, вглядываясь в очертания Ханселя, — Ты обещала мне покой.

— Так тому и быть, — тяжело вздохнула Йоля.

Датский меч свистнул; отрубленная голова взлетела в воздух и шлёпнулась в лужу.

Хансель прыгнул вниз и задёргался; верёвка натянулась, язык колокола пришёл в движение. Под этот похоронный звон высокая женщина подошла к обезглавленному телу и опустилась возле него на одно колено. Она набрала пригоршню тёмной влаги, что толчками выплёскивалась из разрубленных сосудов и размазала жидкость по своим волосам. Потом поднялась на ноги. Кровь стекала по её лицу и шее. Багровые струйки, словно пронырливые красные змеи, устремились за глубокий вырез чёрного платья. Наступившую тишину нарушил хлопок выстрела из снайперской винтовки, возвещающий окончание поединка. С неба, кружа, спустился огромный чёрный ворон, и, обхватив отрубленную женскую голову чешуйчатыми лапами, погрузил длинный клюв в широко распахнутый голубой глаз, что с ненавистью глядел в ясное, безмятежное небо.

* * *

— Что делать с ними, Йоля? — Монакура кивнул в сторону трёх выживших в схватке бойцов.

Взгляд жёлто-зелёных глаз равнодушно скользнул по лицам недавних противников: старый Якоб, освобождённый от крюка, что недавно торчал у него из спины, безвольно развалился на ступеньках лестницы, ведущей ко входу в кирху; над ним склонился Скаидрис: юноша прижимал к спине толстяка окровавленную тряпку; рядом сидела Соткен. Кривушка безуспешно пыталась остановить кровь, истекающую из рассечённых носа и губ.

— У меня есть задание для толстого повара,— сказала Йоля, — Судьба пацана и старухи меня мало интересует, но я не стану возражать, если они присоединяться к нам. Но только по доброй воле. В общем и целом, Монакура Пуу, они твои. Я знаю: ты просто одержим идеей создания отряда наёмников. А я не против. Кстати, мне будет приятно, если все вы будете называть меня Госпожой, как в той книге, которую ты мне недавно читал — там, где у персонажей весьма забавные прозвища.