Кого не взяли на небо (СИ)

— Кандидаты готовы принять присягу, госпожа лейтенант,— Монакура Пуу подтолкнул обоих вперёд.

— Клятва будет считаться произнесённой, когда они убьют по моему приказу, — сказала Йоля.

Скаидрис и Соткен хищно воззрились на старого повара.

— Вы поняли меня слишком буквально, мои новорожденные волчата, — улыбнулась Йоля, — К тому же Якоб теперь с нами. Но сейчас наши с ним пути на время разойдутся. Господин Управляющий вернётся на базу, к остальным бойцам. Они подготовят достойную встречу своему новому командиру и приведут себя в порядок. Надеюсь, ты хорошо постараешься, старик?

Якоб покачивался в трансе, словно кобра, появившаяся из кувшина укротителя змей: глаза подёрнуты мутной поволокой, на подбородок стекают слюни. Йоля протянула сжатый кулак к его лицу и разжала ладонь. Маленький мохнатый паук, размером с её ноготь, соскользнул с кончика её пальца и уцепился лапками за толстую губу повара. Немного помедлил, потом скользнул в приоткрытый рот.

— Фу, какая гадость, — сморщила носик Аглая.

Остальные наблюдали молча, зачарованные происходящим.

Старик же внезапно очнулся:

— Я всё запомнил, госпожа. Всё представим в лучшем виде. Бойцам действительно нужно свыкнуться с утратой, осознать новые реалии и подготовиться к встрече с тобой. Пяти дней траура будет вполне достаточно.

Подумав, он добавил:

— Ну и ещё пять — на отходосы.

Из ноздри старика, поросшей седым волосом, показались чёрные лапки, увенченные острыми изогнутыми коготками. Глаза Якоба снова приняли отсутствующее выражение. Он удивлённо уставился на Соткен и Скаидриса, будто бы видел их впервые. Тонкие пальцы с обгрызенными ногтями вынырнули из перчатки мечника. Лёгкий щелбан по сизому носу заставил паука убраться в недра своего нового дома. Якоб помотал головой, после чего уставился на куски человеческих тел, разбросанных по раскисшей земле. Тщательно изучив их он задрал голову вверх, разглядывая качающегося в петле Ханселя.

— Надо было убить их двадцать лет назад; сейчас я был бы королём Прибалтики, — буркнул он себе под нос а затем протянул Йоле маленький ключик, — Это от бокса боекомплекта в броневике. Пара стволов, патроны, спиртное, сигареты, аптечка. Таблетки. Обычные и необычные.

— Твоя предусмотрительность похвальна, старик,— Йоля передала ключ Монакуре, — Именно такой господин управляющий мне и нужен.

— А еда? — хмуро поинтересовался сержант.

— Под креслами спрятаны пара коробок с консервами. Некоторые ещё годны. Но это вам на дорогу до хутора.

— Какого ещё хутора? — сержант недоверчиво рассматривал сизый нос повара.

— Места, где вы сможете отдохнуть, принять горячую ванную и поесть мяса. Свежего мяса. Пацан покажет дорогу.

Якоб кивнул в сторону Скаидриса. Тот прищурился:

— К Андреусу? А что я ему скажу?

— Всё, как есть, — вздохнул повар, — Расскажи ему всю правду. Мой друг Андреас привык держаться стороны победителей. Как и я.

Он немного помедлил, пристально глядя в серые глаза мужчины, что казался подростком, потом отвернулся.

— Ладно, езжайте, — толстая рука вяло махнула в неопределённом направлении, —Жду вас через десять дней.

Не дожидаясь реакции, он поплёлся в сторону кладбищенских ворот, увязая по щиколотку в размякшей жиже.

— Возьми одну из наших машин, — предложил ему Монакура, — И куртку одень, ты гол по пояс.

— Я хочу прогуляться, — ответил Якоб, — И мне совсем не холодно.

Лохматый гигант; двое женщин, одна высокая, вторая почти карлица; девушка, ряженная епископом, и мужчина, кажущийся трудным подростком, провожали взглядами понурую фигуру обнажённого по пояс, окровавленного толстяка.

Глава четвёртая. Бодхисаттва

— Вот он, хутор Андреаса, — грязный палец Скаидриса ткнул в квадратное лобовое стекло, — Тормози, сержант.

Ньяла мягко остановилась.

Два небольших озерца перетекали друг в друга мелкой речушкой, что прорезала пологий луг меж ними, шириной всего шагов в триста. Противоположные стороны речушки соединял горбатый каменный мост. На той стороне стояли два массивных строения с острыми крышами, крытыми ярко-рыжей, выгоревшей под солнцем, черепицей.

— Странно, где же часовой? — Скаидрис приоткрыл дверцу, — На мосту всегда стоит часовой. Обычно это Марта с винтовкой. Она не любит работать, но очень метко стреляет. Она с поста никогда не отходит, даже в сортир; если приспичит — облегчается в речку.

Он спрыгнул на землю с подножки броневика:

— Я и Соткен сходим, пообщаемся с Андреасом. Подготовим его. Дедушка постарше нашего Якоба, к тому же немного не в себе: увидит чужих в броневике — сразу за ружьё схватится. Дай ствол, сержант.

— Один пойдёшь. Ствола не дам. У тебя пять минут. Потом я пристрелю её, — Пуу кивнул в сторону Соткен, — И мы уезжаем.

— Жёстко, однако, — усмехнулся Скаидрис и попытался закрыть за собой дверь, но голая рука, покрытая рыжим пушком и жуткими синяками, помешала ему.

— Ты прав, последний лив*, — лохматая голова протиснулась между спинок сидений и те сразу окрасились алым.

*Примечание: лив — вымирающая прибалтийская народность.