Кого не взяли на небо

Спустя два часа зелёный броневик преодолевал крутой подъём воистину с упорством и грацией африканской антилопы. Броневик дёргался, рычал и жутко дымил. Подъём вёл к самому настоящему замку, расположенному на вершине крутой горы. Награбленное добро слегка утряслось и в десантный отсек поместились Соткен и Монакура. Сержант превосходно себя чувствовал в этой волнующей тесноте; более того: старый проказник умудрился откупорить непочатый бочонок пива. Салон Ньялы наполнился ароматом хмеля; из динамиков, встроенных в дверцы, беспощадно крыл монотонный бласт. Аглая спала на пассажирском сидение свернувшись в клубок — ей не мешала ни музыка, ни тряска, ни пьяная движуха старших товарищей.

В зелёном квадрате лобового стекла отчётливо прорисовался силуэт красной башни, и Ньяла остановилась перед решёткой массивных ворот, врезанных в полуобвалившуюся кирпичную стену.

— Приехали, — выдохнул Скаидрис и откинулся на спинку сидения.

Сзади раздавались звуки невнятной возни. Лив распахнул дверь и вышел из авто.

Балтийские весенние ночи кратки и светлы: восток уже светился лучами просыпающегося солнца.

— Вау, ты радуешь, Скай, — раздался сзади сонный голос.

Аглая встала рядом. На фоне красного кирпича эта пара выглядела весьма гармонично. Бухие, волосатые, в драных, стильных кенгурухах.

— Клёвое место, щенок, — Монакура Пуу вытягивал своих женщин из десантного отсека, те пьяно хихикали и упирались, — Открывайте ворота, недоросли.

— Я взрослый, — процедил сквозь зубы Скаидрис.

Он потряс решётку. Ту перевивала толстая ржавая цепь, застёгнутая на несколько увесистых замков. Сержант выпустил из рук талию госпожи лейтенанта. Предводительница немедленно повалилась в траву, увлекая за собой кривушку.

Гигант вцепился обеими ручищами в створки решётки. После пяти минут бешеной тряски к нему на помощь пришёл Скаидрис,а затем и Бездна. Их потуги привели к двум кирпичам, прилетевшим сверху. Решётка стояла.

— Неплохой у тебя вкус, последний лив. Это действительно превосходное место, — высокий сапог вломился в ворота, цепь лопнула, брызнув звеньями.

Створки решетчатых ворот распахнулись, зловеще скрежеща; Йоля повисла на одной из них. Её талию вновь обхватила огромная рука сержанта; сопровождаемая верным соратником предводительница Волчьего Сквада вступила в свои новые владения.

* * *

Пробуждение не радовало. Момент осознания собственного «я» принёс смутную тревогу. Монакура Пуу лежал с закрытыми глазами, пытаясь найти в больной голове хоть одну счастливую мысль. И нашёл. Образ пузатого соснового бочонка, наполненного прохладной, оживляющей влагой, разогнали параноидальную депрессию, а визуализация йолиного тела, прикрытого лишь тонким мини, вдохнула в сержанта неожиданный заряд бодрости. Он открыл глаза и сел. Его окружали каменные стены, увешанные ростовыми рыцарскими щитами, скрещенными ржавыми мечами, картинными рамами и рогатыми оленьими головами. Вдоль стены, что напротив, вытянулся ряд рыцарей в полных латных доспехах. Они опирались на внушительные алебарды, пики и двуручные топоры. Монакура Пуу нервно сглотнул и метнул в одного из них противопехотную гранату. Кольцо, правда, полетело вместе с «лимонкой». Подняв тучу пыли, доспех рухнул на каменные плиты. Пыли оказалось так много, что вместо оглушительного грохота раздалось лишь жалкое «бзыньк-бзыньк». Из тёмного угла послышались протестующие всхлипы, и Пуу поспешил убраться восвояси. Подобрав эргэдэшку, он немного подумал и открыл первую из трёх деревянных, окованных железными полосами, дверей. Впереди темнела лестница. Сержант вытащил из кармана динамо-фонарик, покрутил ручку и начал спускаться. Он спускался, спускался и, наконец, спустился. Путь преграждала кирпичная стена. Монакура Пуу поднялся назад и открыл вторую из дверей.

— Пить, — пискнул из угла дрожащий девичий голосок.

Пуу быстро закрыл дверь. За собой. Теперь он очутился на деревянной лестнице, что вела вверх. Сержант поднимался осторожно, прислушиваясь, как трещат под ногами трухлявые ступеньки. Перила, балки, пыльные завесы паутины, напоминающие космы сотни ведьм. Сержант упёрся в люк. Он откинул крышку, выбрался наружу и моментально поехал вниз: покрытая бурой слизью черепица скользила не хуже поверхности ледяного катка. Попытка ухватиться за край водостока не удалась, однако с падением ему свезло: оно продолжалось недолго и закончилось вполне мягким приземлением в заросли кустарника. Монакура Пуу непроизвольно сглотнул, обнаружив, что упал между двух вертикально стоящих могильных камней. Полметра вправо, полметра влево и лежать бы ему с переломанным позвоночником. Он сел, отирая со лба липкий похмельный пот ужаса. Славя древних богов бывший барабанщик выбрался из зарослей. И застыл, восхищённо крутя лохматой головой.