Кого не взяли на небо

Надгробная ступа, сложенная из плоских камней, была раскидана. Сама же могила — осквернена, разрыта. Хотя...

Он внимательно присмотрелся к глубокой яме, с таким трудом вырытой ими вчера. И снова дурнота схватила его за горло.

Никто не осквернял могилу. Та выглядела так, будто её разрыли изнутри. Земля осыпалась вглубь, а на краях ямы виднелись глубокие борозды, оставленные мощными когтями. А на белом снегу...

Монакура пошатнулся и рухнул на колени.

На белом снегу отпечаталась цепочка следов, уводящих прочь с лужайки.

Цепочка волчьих следов.

Он встал и сделал единственный, неуверенный шаг вперёд. Рядом с отпечатком волка появился медвежий след, оставленный его дурацкой тапочкой.

— Великий Волк ушёл.

Монакура Пуу вздрогнул и остался стоять с занесённой для следующего шага ногой.

Потом медленно обернулся.

Она сидела на поваленном стволе дерева. Посиневшая от холода рыжая девчонка в коротеньком летнем платье.

— Великий Волк ушёл, — повторила она дрожащими губами, — Теперь мне безумно одиноко и жутко холодно. Я что угодно отдам за толику тепла.

Монакура Пуу оглядел обрывки банного халата, прикрывающие его торс. Он подошёл, присел рядом и обнял девушку, прижимая к груди, поросшей густым рыжим волосом. Через несколько минут та прекратила трястись и ещё плотнее прижалась к жаркому мужскому телу.

— Ты добрый и тёплый, словно солнце, — произнесла она, — Можно я пойду с тобой?

— Можно, — ответил Бодхисаттва, — Пойдём, Селести, я отведу тебя в тепло: туда, где нас ждут наши друзья.

* * *

— Великолепный финал для нашей саги, — произнёс мужчина в старомодном охотничьем костюме, что наблюдал за парочкой на лужайке, таясь в зарослях густого ельника, — Не находишь, любимая?

— Ненавижу грёбаные хэппи-энды, — согласилась гигантская волчица, что стояла рядом на задних лапах и нежно склонила огромную голову на мускулистое плечо своего спутника.