Кого выбирает жизнь?

Когда полуигрушечный поездок докатил до финиша, пассажиры из обоих вагончиков (больше их не было изначально!) шустро метнулись к автобусной остановке, обозначенной одиноким металлическим столбом с табличкой «А». Сей столб на краю пыльной площади напротив павильончика, считавшегося железнодорожным вокзалом, означал остановку автобуса.

Толпа пассажиров заранее заволновалась и стала перекатываться взад-вперёд по площади вслед небольшому автобусику по имени «Пазик», который никак не хотел останавливаться там, где висела табличка «А», а ёрзал то взад, то вперёд. Наконец, он замер и распахнул узенькие гармошечные двери, которые немедленно подверглись штурму обезумевших пассажиров.

– Держитесь за меня и пробивайтесь в автобус! – приказал тебе Рэм Петрович, уже перехвативший твой чемоданчик и буром устремившийся вперед.

– Нет! Я подожду следующего! Я так не смогу! – взмолилась ты, понимая, что никакие силы не помогут тебе преодолеть мощное сопротивление ополоумевшей толпы, чтобы попасть вовнутрь крохотного автобусика, раскачиваемого неимоверным напором жаждущих.

– Людмила, да не будет следующего! – закричал тебе Рэм Петрович. – Он последний!

– Тогда я в зале ожидания подожду! Сколько надо! – ты, уже готовилась расплакаться, думала: «Так хорошо, так красиво и романтично всё начиналось, и вот теперь творится что-то неописуемое! Что делать? Я не смогу попасть в автобус и не смогу здесь остаться на ночь! До города, наверное, далеко! И зала ожидания совсем нет!» – паниковала ты, моя бедняжка.

Какими-то неведомыми силами, в том числе, и со стороны пассажиров, оказавшихся по воле рока за тобой, тебя вдавили в переполненное чрево автобуса. После той поездки пришлось расстаться с зонтиком, безнадежно утратившим прежнюю форму, а южные персики и виноград, которые ты умудрилась сохранять три тысячи км, превратились в компотное месиво, хотя мне и оно понравилось!

Собственно говоря, именно об этом случае я вспомнил, представив возможные беды, которые обошли нас усилиями Рэма Петровича! И как бы всё сложилось, если бы его не оказалось в поезде? Если бы он не услышал твой разговор с любопытной девочкой? Если бы он не догадался, кто ты такая? Если, наконец, не проявил бы себя ответственным и порядочным мужчиной?

Но тогда всё обошлось, мы встретились и были счастливы, оказавшись, в объятиях друг друга. Но как же далеко остались те прекрасные наши годы и дни!

За день до твоего приезда я подыскал для нас пристанище. Совсем рядом от завода, в домике разговорчивой старушки. Помнишь, она тебя звала непривычно – Люся?

«Люся! Идем в огород бобики кушать!» Ты удивлялась, что это за бобики такие? Оказалось, обыкновенный горох! Но ведь прямо с грядки! Да еще вприкуску с местным диалектом!

Первую смену рабочего дня я проводил на территории завода. А ты встречала меня у проходной, опасаясь пропустить в пестром море работников, мощными потоками и мелкими струйками устремляющимися домой. И потом мы радовались, когда из всех распахнутых настежь окон разносилась одна и та же модная песенка, любимая тобой с тех пор: «…в свой вагон вошла она; улыбнулась из окна…»

Потом, взявшись за руки, мы неутомимо изучали город и его окрестности. Посетили дом-музей Чайковского, обошли по зеленому периметру огромный пруд, в котором (пикантная деталь биографии) композитор когда-то надумал утопиться. Видимо, больше нечем было ему заняться, дружно решили мы. Послонялись по большущему Дворцу культуры завода и даже забрели в тайгу, которая, самая настоящая, оказалась, как ни странно, не за тридевять земель, а неожиданно близко от завода. Мы даже не заметили, как в ней оказались! Красота какая, воздух, птичьи свисты, за деревьями таится неизвестность и пугающий простор! «А если медведи?» – пугалась ты.

И сразу, отбросив свойственную тебе на людях сдержанность, обалдев от впечатлений и безмятежности, ты со смехом носилась меж деревьев, специально притаптывала босоножками корявые шишки и пучки травы, допытывалась у меня, обнимая, почему всюду пахнет земляничным мылом? И не было предела звонким восторгам, когда с моей помощью ты, наконец, выяснила, что сильный и приятный запах исходит вовсе не от запрятанного где-то земляничного мыла, а от самой настоящей земляники. Пахучие красные ягодки, словно микроскопические фонарики, в изобилии прятались под резными листочками, плотно укрывавшими всю землю под деревьями. А ты, изящно приседая, весело собирала их в ладошку, пытаясь накормить и меня, потом носилась, где попало, безмерно ликовала и задорно иронизировала над своей же наивностью недотепистого городского жителя: «И почему здесь земляничным мылом пахнет?» И повторяла свой вопрос, и опять повторяла, смеясь над собой и радуясь, что и я смеюсь, но, как будто, не над тобой. «Ах! Ах! Как же здесь пахнет земляничным мылом!» – хохотала ты от счастья.