Кого за смертью посылать

– А та самая бабка, – сказал Кот, – которая тебя под видом лечения собиралась в печке зажарить и съесть… Вот она-то, к слову, и могла кое-что знать, она эту плашку даже пробовала украсть, но мы ее берегли пуще глаза… А бабка после своего злодейства, должно быть, убежала за Зимние Горы.

– Спасибо, что сберегли, – сказал Жихарь и даже поклонился. – А кроме плашки было там что-нибудь такое, чего вы пропить не смогли?

– Было, конечно, – сказал Кот. – Была пеленка твоя. Тебя же не голяком туда запихали. И одеяльце было атласное, мы тебя им укрывали, покуда не истлело…

– А на пеленке-то, – сказал Жихарь, с трудом удерживаясь от побоев, – на пеленке-то не было ли чего вышито? У знатных подкидышей всегда на пеленке вышивают чего-нибудь, чтобы потом при случае найти и возвеличить!

– Не помню, – сказал Дрозд. – Да если хочешь – сам посмотри…

– Что-о? Так она у вас сохранилась? Побежали вниз, покажите мне ее сейчас же!

– Некуда бежать, – удержал его Кот. – Тут она, на голубятне. Мы здесь все свои личные вещи храним, потому что сюда никто, кроме нас, забраться не в силах…

– Внизу оставить никак нельзя, – пояснил Дрозд. – Сам же видел – там разбойник на разбойнике лежит, разбойником укрывается, и в головах опять же разбойник…

Дрозд поднялся, покопался у подножия голубятни, отворотил какую-то доску и вытащил старую кожаную сумку.

– Тут у нас и щетки зубовные, и мыло душистое, и мочалки, и шершавый камень – пятки тереть, и пихтовое масло – на каменку плескать, и еще много чего…

Все наше, собственное! Где же эта окаянная пеленка? Я как знал – не выбросил ее и на портянку не извел. Была бы пара пеленок – были бы у меня мягкие портянки… Или была бы у меня одна нога… А так – куда ее? Нет, думаю, вырастет Жихарка, мы ему все и обскажем толком, и доказательство представим…

– Ну, допустим, я вырос, – сказал богатырь. – А толком ничего так и не услышал. Где пеленка?

– Дроздило бестолковое! – мявкнул Кот. – Ковыряешься в мешке, а сам не помнишь, что мы ее приспособили голубей гонять! Вон же она – к шесту привязана!

– Еще раз спасибо за полную сохранность, отцы мои, милостивцы…

Жихарь нетерпеливо отвязал тряпицу от шеста, развернул…

– Можно было бы и постирать с тех пор хоть разок, – заметил он.

Ткань была плотная, на удивление долговечная, и если выцвела, то лишь самую малость.

Посреди пеленки черным, до сих пор блестящим шелком был искусно вьппит один-един-ственный змееподобный знак "S", вписанный в перевернутый пятиугольник.

– Хорошо, – безнадежно сказал богатырь, хотя ничего хорошего пока что не видел. – А в ту ночь, как меня найти, не шатались ли по лесу вокруг избушки какие-нибудь люди, не слышались ли голоса?

– Нет, конечно, – ответил Кот. – Кому бы в голову пришло шататься по нашему ужас наводящему разбойничьему лесу, когда всю ночь ревело и гудело в небесах, а звезды оттуда сыпались целыми пригоршнями? Мы сами-то сидели за печкой, приужахнувшись, только под утро осмелились выползти, когда невтерпеж стало – не поганить же избу!

– Звезды падали… – зачарованно прошептал Жихарь. – А с ними и я оттуда грохнулся… Вон я, значит, кто! Ух ты! Блин поминальный! Грин зеленый!

Всех убью – один останусь!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Кончил «Всадника без головы». Такая динамика в романе, что умный пожилой человек с величайшим волнением следит за судьбой дураков.

Михаил Пришвин

Богатырю не раз приходилось слышать, как люди, перевалившие на вторую половину жизни, говорят, что они уже едут с ярмарки, оттого и печальны.

Оказалось, что ехать с ярмарки невесело в любом возрасте.

Причину богатырской печали ни Мутило, ни Колобок понять не могли и не хотели, потому что не ведали сроков своего обретания на земле и тем более – половины его.

– Туда скакали втроем на одном коне, а ворочаемся с обозом! – хвалился Мутило, который, можно сказать, стоял у истоков этого успешного предприятия.

– Что ты с этими деньгами делать-то будешь в своем озере? – спросил Жихарь.

Все трое валялись на возу в куче ярких заморских тканей и прочего мягкого товара. Воз неспешно волок буланый северный битюг, а скоробежный Налим был привязан к возу, потому что торопиться теперь было некуда. За хозяйским тянулись остальные возы, руководимые наемными возницами. Им Колобок не доверял, время от времени прыгал из телеги в телегу, проверял – все ли на месте. На старых разбойников, которых богатырь, как и обещал, прихватил с собой, Гомункул тоже не надеялся…

– Сперва я думал выстелить дно Гремучего Вира изразцами, – сказал водяник.

– Но потом понял, что худо придется водорослям. Да и раствор в воде не схватывается… Можно, конечно, выписать красивых рыбок из Чайной Земли, но ведь мои караси обидятся, возревнуют. Опять же и моржам у меня жарко покажется… Наверное, закопаю в ил, пусть в озере собственный клад будет – через тысячу лет люди станут искать, стараться… То-то посмеюсь!