Кого за смертью посылать

– Старый, ты чего гонишь? – Кощей стряхнул разрезанные веревки. – Там, в яйце, только моя смерть, личная. К вам она никакого отношения не имеет.

Ведь в яйце нет ни белка, ни желтка – только иголка, да и то это не иголка, а символ. Сколько ни высиживай, из нее даже лом не вырастет… Да и не скажу я вам про остров, хоть на куски порежьте…

– Он говорит правду, добрые сэры. Мерлин рассказывал мне историю этого мальчика, и весьма печальную… Он никогда не повзрослеет…

– Зато сам он живет беспечально! – вскричал Кот. – Молодушек ворует!

– Дед, да ты сам подумай, – с бесконечным, вековечным терпением сказал Кощей. – Для чего мне их воровать, когда они сами приходят? А мужу или родителям об этом ни за что не скажут. Будут плакать: похитил, похитил…

– Отчего же тогда тебя представляют старцем? – нахмурился Жихарь.

– Да чтобы чести мужней не уронить. Дескать, старец – что он может? Так только, вприглядку… Муж и утешится… И никакого золота у меня нет, разве что сундук-другой…

Кот и Дрозд поглядели друг на друга с ненавистью и разом вскричали:

– А ты куда смотрел, старый слеподыр?! На меня понадеялся?

– Благодарю за службу, отцы, – сказал Жихарь. – Понятно, что вы хорошего хотели. Да не вышло.

– И ты ему веришь? – взвился Кот.

– Потому что правда, – сказал Кощей. – Я, может, не меньше вашего переживаю. Был я Бессмертный, а теперь не пойми кто… А самое обидное, что… – Тут голос его предательски дрогнул.

– Зато юный сэр Питер обладает умением летать, – сказал король.

Кощей вздохнул, невысоко подпрыгнул и повис над полом.

– Тяжеловато, – сказал он. – Должно быть, и с этим у меня тоже разладилось…

– Ну ты не сердись на стариков, – сказал Жихарь. – Свободен. Лети куда глаза глядят…

– Тоскливо мне одному, – признался Кощей и опустился. – В такие времена лучше быть поближе к людям…

– К девкам да чужим бабам, – уточнил ревнивый Перебор Недосветович.

Кощей только рукой махнул и заплакал. Из одного глаза полились, что вода, скорые детские слезы, на другой наворачивались скупые мужские.

– Успокойтесь, сэр Питер, – сказал Яр-Тур. – И, кстати, расскажите нам, где и при каких обстоятельствах вы встретились со Смертью, чтобы заключить договор?

Слезы на красавце мгновенно просохли.

– Никакого договора я не заключал, – испуганно сказал он. – Вы хоть у ребят спросите… Да я ее в глаза не видел! Нужна она мне – одни кости! Сдуру сказал один раз – не хочу, мол, взрослеть… Это еще давно было…

– Отвяжитесь от ребенка, – подал голос Колобок. – Его просто поймали на слове, так иногда бывает… Просто ради забавы исполнили его желание, а потом забыли…

Кощей, не разжимая губ, закивал: угу, угу. Потом попросил выпить.

– Еще чего! Молодой, обождешь! Успеешь еще отравы этой нахлебаться! – зашумели потаенные мужи.

– И вот так всю жизнь! – снова заплакал Кощей.

– Сэр Бабура, не найдется ли у вас детского зля? – обратился Яр-Тур к кабатчику.

Бабура посмотрел на короля как на заговорившую табуретку.

– Хотя что это я, – сказал Яр-Тур. – Но помяните мое слово – из парня выйдет добрый оруженосец!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Те, которые были,

Те, кого уже нет,

Те, которые жили

Много ли, мало ли лет,

Те, кого уж забыли,

Может, где-то живут.

Но не тут.

Борис Смирнов

– …На третий день въезжает Дурак-царевич в темный лес. Глядь – навстречу ему лежит в гробу, насосавшись кровушки, сам граф Дракула. Взмахнул царевич осиновым колом, как его Яга Прекрасная учила, а граф взмолился человеческим голосом:

– Не бей меня колом. Дурак-царевич, без меня все сочинители с голоду пропадут, а я тебе в трудный час пригожусь!

Пожалел Дракулу царевич, засунул вместе с гробом в торбу и дальше поехал.

Едет-едет и видит – сидит Немал-человек, весь из чужих кусков сшитый суровой ниткой, ищет погубить своего батюшку, доктора Франкенштейна.

Дурак-царевич и его пожалел, хотел добить, чтобы не мучился, а чудовище его просит:

– Не трогай меня. Дурак-царевич, без меня никакого романтизму не будет, все лицедеи без работы останутся! А я тебе в досужий час пригожусь!

Помиловал царевич и его, посадил в торбу и дальше двинулся. Выезжает на поляну, а там какой-то неопознанный злодей гулящих девок острым ножичком потрошит, на печенки и селезенки разбирает.

Вытащил Дурак меч-кладенец, хотел снести Потрошителю безумную голову, так тот возражает:

– Нельзя меня рубить, Дурак-даревич, меня Джеком зовут! Без меня сыщикам нечего делать станет, начнут они сами дела придумывать да невинных привлекать! Я тебе, когда понадобится, помощь окажу!

– Блин с тобой, полезай в торбу, да никого там не трогай…

Ехал, ехал царевич и приехал в город Голливуд. У ворот стоит Великий Немой и кричит…

…Жихарь подошел тихонько сзади и рявкнул. Апокалипсия Армагеддоновна полетела с завалинки, а Ляля и Доля, слушавшие сказку, рассмеялись и заступились за гуверняньку:

– Батюшка, Дурак-царевич – это не про тебя!

– Сколько тебя, злокачественная старушка, предупреждать? – вздохнул богатырь. – Ну зачем ты детей пугаешь?

Гувернянька с достоинством поднялась.