Коготь берсерка

Торгейр оглянулся. Викинги прекратили пить и есть. Стряпчий замер у огромного вертела с жареным быком, не смея опустить нож:. Десятки пар глаз следили за Говорителем.

Светлое крыло, подумал жрец. «Принесет свет». Как я ему скажу о пророчествах?

– Оракулы говорят, что сын конунга принесет много побед и радости братству викингов, – во всеуслышание объявил Говоритель закона.

«Свет. Принесет свет».

– Мой сын! – На суровом лице Токи заиграла улыбка. – Радуйтесь, друзья! Сегодня год, как родился мой сын, сын Токи из клана Топоров!

Говоритель закона воздел ладони к небу, мысленно взывая к хранителю морских пучин.

– Отчего ты не весел, наш славный Торгейр? – Молодой конунг все еще смеялся, но глаза его походили на две острые льдинки. – Эй, лежебоки, живо налейте Говорителю рог меда!

– Нам надо обсудить одно дело. – Торгейр остановил трелля, подбежавшего с полным бычьим рогом медовухи. – Прошу тебя, Токи. Нам надо поговорить наедине.

– Случилось что-то плохое? – Лютые привстали, чутко наблюдая за своим вождем.

– Пока нет, – успокоил Говоритель. – Но непременно случится. Если мудрый конунг будет ждать.

– Я не буду ждать! – Токи тряхнул гривой. – Клянусь, никакая весть не напугает меня, Говоритель. Я сделаю так, как лучше для нашего братства!

Глава двадцать третья В которой саамы знакомятся со словом «честь», один выходит против семерых, а Пиркке Две Горы плачет

– Возьми меня с собой!

– Не возьму. Ты еще слишком молод.

– Мне уже двенадцать!

– Не ври! Никто не знает, сколько тебе лет! Я обещала Укко, что буду учить тебя до осени. Я не хочу, чтобы тебя убили или выжгли печать на лбу!

– Почему меня должны убить? Ты ведь говорила, что норвежцы приходят только за данью.

– За данью, за данью... Ой, мальчик, не гневи меня. Прежде они приходили за пухом и мехом, при старом господине, и всегда было известно, что они возьмут. Но потом Харальд Серая Шкура поссорился с родичами, и бедных саамов обирают все, кто захочет...

– И Глум Бешеный Кот? Этот родич Хромого Хьялти?

Пиркке потемнела лицом.

– Ой, мальчик, я не знала, что Глум – это свояк Хьялти. С Хьялти я дружу очень давно. Так получилось, что я дважды принимала роды у его матери, он мне почти как сын. Хотя у старой Пиркке нет сыновей... Я не знала...

– Что ты теперь будешь делать?

– Не знаю... – Пиркке выглядела крайне растерянной. – Наши мужчины раньше не дрались с норвежцами. Тех всегда больше, у них железные мечи и топоры, у них лучше корабли. Вчера я видела охотников с сейда Спящего Человека. Они не хотят платить дань Глуму. Они говорят, что рыбаки тоже не хотят платить. Рыбаки в этом году уже отдали долю ярлу.

– Можно собрать людей и прогнать этого Глума, – предложил Северянин.

– Как прогнать их всех? – возразила старуха. – Рыбаки видели девять больших кораблей. Они уже собрали дань в соседнем фиорде. Четверых убили. Только буря помешала им доплыть до нас.

Даг задумался.

– Но в лес они не полезут?

– Отсюда до моря полдня на оленях, – хмыкнула старуха. – В Две Горы они не доберутся. Но они грабят всех морских охотников.

– И с каждым годом отбирают все больше? – закончил за нее Даг.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что на следующий год будет еще хуже.

– Хозяйка, он дело глаголит, – вставила Нелюба.

– Я поеду, – уперлась Пиркке. – Я скажу мужчинам, чтобы они спрятали оружие. Они погибнут. Норвежцев слишком много.

Даг все равно не понимал, как можно так легко отдавать свое кровное добро. Он представил, как кто-то требует полсотни беличьих шкурок с его отца. Олав Северянин предпочел бы погибнуть и погубил бы всех хускарлов, но захватчикам достались бы одни головешки.

– Пиркке, ты так говоришь, потому что не хочешь ссориться с Хьялти?

– Хьялти нет до нас дела, – поморщилась вельва. – Хьялти слишком далеко. Я не могу сказать Глуму, чтобы он ушел, только потому, что люблю Хьялти. Я многих люблю. Пиркке Две Горы знают повсюду, до самого Сконе.

Северянин задрожал от гнева.

– Я все равно пойду следом за тобой!

– Ты крепкий, как молодой громоплодник, – попыталась успокоить парня Нелюба, – но хозяйка права. Саамы не должны драться.

– Все равно пойду, – заупрямился Даг. – Если не возьмешь меня, побегу следом!

– Ой, ладно, ладно, – сдалась вельва. – Поедешь со мной, только никуда не бегай один!

Дагу показалось, что втайне старуха обрадовалась его настойчивости. Видимо, предстоящее дело не внушало ей уверенности.

За сейдом Спящего Человека вельва свернула на запад. Олени шустро бежали по едва заметной тропе. Вельва косилась на лук, стрелы и прочее вооружение Северянина, но вслух больше не ругалась. На становище вельвы Звездочки их встретили возбужденные охотники, их собралось человек пятнадцать. Еще больше мужчин вельва догнала у Сухих Утесов. Сухие Утесы потому так и назывались, что возвышались высоко над краем леса, в таком месте, куда никогда не мог доплюнуть соленый океан. Отсюда открывался захватывающий вид на фиорд и привычные места морской охоты.