Коготь динозавра

— А это, — палеонтолог приподнял груду продолговатых серых предметов знакомых очертаний, — это яйца динозавра…

Василий Григорьевич с надеждой протянул руки, но палеонтолог сказал:

— Конечно, их дать я не могу.

«Что же он привёл нас сюда? Слушать лекцию?» — подумал Василий Григорьевич.

— Но это, — сказал палеонтолог и достал из ящика коробку, — это, учитывая ваше особое положение, я вам подарю. — И он открыл коробку.

Из куска окаменелой глины полукругом торчали потрескавшиеся пластины серой яичной скорлупы.

— Ну что ж, — вздохнул Василий Григорьевич. — И на этом спасибо. Баирта!

— Баирта, — закивал палеонтологу Церендорж и пошёл провожать своего друга.

— Ну, что тут поделаешь? Пивает, — рассуждал Церендорж.

Но прийти в себя от такого потрясения было не так-то просто.

И через час, уже в поезде, Василий Григорьевич, рассматривая коготь и несколько скорлупок, с насмешкой думал: «Ну и что я скажу? Динозавра нет, помахал хвостиком семьдесят миллионов лет назад. Вот оставил коготь и жалкие скорлупки…»

И он, горько вздохнув, положил их на стол.

Вагон качнуло, и на красную глину упал луч закатного солнца, такой же, как неделю назад на Байн Дзаке. В памяти Алейникова возникла долина, красные скалы, воздух, похожий на умирающую воду. И вдруг он схватил коробку и вздрогнул: «Это же бог знает что! Это почти невероятно».

Он держал в руках пустое яйцо! Не просто окаменевшее заживо, а яйцо, из которого семьдесят миллионов лет назад, может быть, выбрался невиданный яшер и, печатая колоссальные следы, протащил по земле своё гигантское тело!

Может быть, он стал пылью. Может быть, его нашли и это он смотрит сейчас из окна улан-баторского музея. Но может быть, он лежит ещё весь, с ног до головы, окаменелый где-нибудь в глубине Байн Дзака, Нэмэгэту, Далан Дзадагада и ещё есть возможность его найти! Найти и поставить в павильоне, который начертила Вика вот этим самым когтем на красной байндзакской земле!

Значит, всё ещё впереди, значит, у него есть что сказать и что пожелать ребятам! Есть! Есть!

И, успокоенный, Василий Григорьевич, положив сокровище в чемодан рядом с летящей по козьему рогу ракетой, присел в угол, задремал, и навстречу ему из какой-то доброй глубины поплыло улыбающееся лицо Церендоржа.