Коготь Орла (СИ)

— Вот именно, если грамотно использовать магию, — она ткнула в него пальцем. — Ты маг. Дар Собирающего оставленному им народу. Ракшасы ушли, остались только вы. Я не отрицаю того, что должна платить за трусость моего предка и искупить его вину, а ты? Ты отрицаешь то, кем ты есть на самом деле, и, ощипайте меня до голых крыльев, опять затеял какую-то авантюру.

— Я не демономаг и не некромант, — Тезарн пожал плечами. — И хватит об этом, Доросса, я слабо разбираюсь в традициях чистокровных.

Она чуть наклонила голову, сцапала его за подбородок и заглянула в глаза. Тезарн вырос на Горе, такая бесцеремонность у чистокровных была в порядке вещей, он это знал, но всякий раз, когда кто-то тянул руки к нему — его передергивало. И сейчас он отстранился.

— Не надо.

В конце концов, зачем она так резко и быстро сокращает дистанцию. Это тоже традиция, но она его бесит. А они знай твердят — что все братья и сестры по Небесной Стае.

— Странные вы, маги, — но руку убрала и вроде бы, даже, смутилась.

— Странные вы, крылатые воители, — ответил он.

— И что странного? — Доросса звонко фыркнула, смешно сморщив нос. У чистокровных ярче проявляется эта тройственность: добро, зло и равнодушие гармонично смешаны в их сущности, но прилично показывать только последнее.

— Проще перечислить, что не странного, — признался он.

— Ну, я тоже вас, магов, не понимаю, — моментально ответила она. — Летаете плохо, думаете — слишком много, орла в поединке не завалите, да и медведя тоже.

— А ты орла завалишь разве? — он скорее поддерживал разговор. Истории про подвиги воителей его не интересовали. Зачем ему знать, какая боевая пара сколько орлов завалила и вместе, и поодиночке.

— Уже, — ее желтые глаза сияли. Конечно, уж она-то имеет полное право гордиться собой. — Один на один, старшие только страховали. До ущелья я его гнала, потом он сел мне на хвост, ну я его до уступа довела на хвосте, а дальше — вверх. Думала, суставы себе выкручу. Он клювом о скалу, и вот тут-то я до его шеи и добралась. Эти клювастые отродья никогда не сравнятся с нами в искусстве полета.

Тезарн сглотнул. Вот так просто, чуть ли не со смешком — а ведь она сама чуть не врезалась в скалу. Могла бы сломать крылья, стать, по меркам чистокровных, калекой. Понятно, что на Горе такую ситуацию решают совсем просто — с разбегу и в пропасть. Но разве не жизнь — величайший дар? Он никогда не поймет этих варварских обычаев.

— Ты же могла погибнуть… — протянул он.

— Ха! Жизнь — это крылья и душа. Если я не летаю, значит, я не живу, — Доросса скривилась. — Ты не понимаешь. Я сама — крылья. Вся моя жизнь — крылья. И если не летать — то и жить мне незачем. У вас, кочерыжек полукрылых, все иначе. Мы не понимаем вас, но все нужны. Мы — левое крыло, а вы — правое. Разве можно летать без одного крыла, маг? Разве может правое крыло отказаться быть крылом и стать лапой? Подумай.

Вроде и неплохо общались без необоснованного пафоса. И надо же было напомнить Тезарну, что и в самом понимании жизни у чистокровных немного иные приоритеты. Эта их предопределенность, совершенно странная, необъяснимо раздражающая и постоянно пропагандируемая. Всеми. Даже его мать, такая же полукровка, чуть ли не в рот чистокровным заглядывает. И, конечно, его отцом стал чистокровный, правда, вулк, а не кэаррс. Кэаррс на нее, видимо, и смотреть не желали. Хотя смотреть приходилось. Тагасси работала в ведомстве Хранителя Памяти, учитывая родословные и проверяя степень родства при обмене истинными именами.

И Тезарна, конечно же, она тоже собиралась туда затащить, похоронить заживо в мириадах бумаг и прочего хлама. До того момента, как в нем не проснулась магия. Потом стало еще хуже. Начали рассказывать про путь магов и про предопределенность.

— Лапа тоже крылом стать не может, — раз уж ей понятны только аналогии — он будет говорить на ее языке.

— Отдав прежнюю жизнь — очень даже, — тема не была запретной, но была неприятной для большинства. Особенно для таких, как Доросса. — Лишившись того, что делает нас нами, пожертвовать ради долга жизни Небом и самой возможностью летать. Бррр… Даже думать про такое не хочется.

Тезарн закусил губу. Интересно, с чего это Доросса решила быть настолько откровенной. Неужели на нее повесили долг жизни перед местным, и она боится, что он может потребовать стать его женой? Но вряд ли она тогда решилась бы проходить испытания в Железные Крылья.

— Не могу осудить, — продолжила она, сжав пальцы. — Но понять тоже не могу. Лучше — сложить крылья и в пропасть.

— А этот долг возвращать — сородичам? — уточнил он.

— Оставили в живых незадачливого аманта — считай уже заплатили, — прошипела Доросса.

— Ты убьешь разумное существо только потому, что оно влюбилось?

— Я убью его потому, что ради своей прихоти оно заставило иного пожертвовать самым дорогим, — отрезала крылатая. — Долг жизни можно вернуть многими способами, а тот, кто принуждает отказаться от Неба, жизни и свободы — ублюдок и себялюбец.

— Но он любит, — отметил он.

— Желает обладать, — уточнила она. — Именно поэтому и подонок.