Коготки Галатеи

Я брел домой пешком, и душа моя пела. В ту ночь я не спешил вернуться в свою одинокую конуру. Я мечтал, но уже не об абстрактной женщине, а об этой очаровательной незнакомке. Когда я вошел в квартиру, меня неприятно поразило, что обстановка моя бедна и убога. Все обшарпано, потерто, засалено. Да-да, обстановка не совсем соответствует тому, чтобы приглашать девушек подобного рода. Конечно, я художник. Какой с меня спрос? Но косметический ремонт не помешал бы.

На следующий день я позвонил ей на работу. Спросил, как она доехала на лифте до своего этажа, не ругали ли её родители за то, что она явилась так поздно. Алена ответила, что никто её не ругал, что все нормально и это очень здорово, что я позвонил. Я напомнил, что намерен нарисовать её портрет и что через месяц я приглашу её к себе в мастерскую (язык не повернулся сказать «домой») для позирования.

— Почему через месяц? — засмеялась она. — Ах да, поняла.

Честно говоря, я не понял, что поняла моя новая знакомая. Но за месяц я планировал сделать в квартире ремонт и только после этого пригласить её к себе.

Отношения наши в дальнейшем развивались довольно гладко. Я встречал её после работы, иногда с цветами. Мы ходили в кино, в театр, иногда забредали в какие-то клубы и кафе. Днем я делал в квартире ремонт, вечерами встречался с Аленой. Еще я ухитрялся брать шабашки. Как-никак, наметились некоторые расходы. Еще я подумывал, а не устроиться ли мне вновь ночным сторожем. Заработок небольшой, но регулярный.

И вот, наконец, месяц прошел. Ремонт я довершил, побелил потолки, выкрасил полы и подоконники, оклеил комнату обоями, а кухню — шикарной клеенкой с розами. Получилось довольно изысканно. Еще в квартире пахло краской и клеем, а я уже решил, что завтра приведу Алену. Сняв трубку, чтобы набрать её номер, я сильно задумался. Кажется, я уже приглашал к себе девушку, и закончилось это весьма плачевно. «Но нет же! — заупрямилась моя сущность. — Тогда я не знал, кого приглашаю, а сейчас знаю».

18

И снова я был наивен, полагая, что в моей новой квартире хорошо и уютно и что Алене в ней понравится. Ей не понравилось. Я это видел по лицу. Мою комнату с мольбертом посередине прекрасная гостья осмотрела весьма критично. Зайдя же на кухню и задержав свой взгляд на розах, она едва заметно усмехнулась, а когда взглянула на газовую плиту, то просто (но со вкусом) содрогнулась. Признаюсь, что плиту я чистил второпях, конечно, не до конца (откуда у меня время?), однако по сравнению с тем, что было, она выглядела снегурочкой. Внимание моей натурщицы привлек перевернутый холодильник.

— Понимаешь, — пояснил я. — Это новая конструкция холодильника, бесшумная. В нем нет мотора. Единственный недостаток в том, что его для нормальной работы нужно раз в месяц переворачивать вверх ногами на сорок восемь часов.

Этот холодильник я купил месяц назад, польстившись на то, что он совершенно бесшумный. Прежний грохотал, как трактор, и активно передвигался по кухне. Словом, по её глазам я понял, что у меня все не как у людей. И это ей не нравилось.

Тем не менее тот вечер мы провели довольно приятно. Я нарисовал её портрет, он получился недурно. Моя гостья смотрелась на нем чистым ангелом. Милая кудрявая головка со светящимся зеленым взором и легкой всепонимающей улыбкой. Во время работы я тонко осведомился насчет кудряшек, не химия ли это случайно?

— Нет! — улыбнулась Алена. — Мои собственные.

Портрет получился настолько удачным, что она сразу же захотела его забрать. Я мысленно себя поздравил: за сорок минут портрет маслом — это не каждому мастеру доступно. На неё произвело впечатление, что я так быстро и красиво пишу.

Проводив Алену, я долго в тот вечер бродил по городу, не желая возвращаться в мое одинокое логово. Я думал о том, что я действительно не похож на других и что у меня все не как у людей. Чтобы не потерять эту девушку, я должен хоть немного опуститься на землю. Конечно, я не собирался предавать большое искусство, но во имя счастья и покоя (ибо творить можно только при полном покое) можно самую малость поступиться принципами.

Мы продолжали встречаться. Она продолжала удивляться моей неординарности, что, впрочем, было плохо, а я не уставал восхищаться её мягкостью. После моей жены, у которой каждую минуту зашкаливал «борзометр», её женственность казалась мне чем-то невероятным.

Однажды Алена пригласила меня к себе, намекнув, что родителей дома не будет, поскольку они уехали по путевке в Крым. Приглашение было явно неоднозначным. Не без волнения переступил я порог её дома. Сразу пахнуло основательностью и домашним уютом. На кухне пахло пирогами. Под ногами ковры и дорожки. Мебель сияла, в шкафу сверкал хрусталь, на полках стояли книги исключительно в позолоченных переплетах: вокруг ни пылинки, ни соринки, к тому же хозяйка была одета в шелковый китайский халат, из-под которого соблазнительно выглядывала пухлая ножка. Я впервые видел её в домашнем облачении и отмечал, что оно ей очень к лицу. «Эта женщина создана для домашнего очага», — подумал я. И в ту же минуту она потащила меня в свою комнату.