Из дневника следователя В. А. Сорокина
14 сентября 2000 года
Сегодня допрашивал Голубкину. Она уверена, что убийство Рогова, Петрова и Клокина — дело рук Османова. Последний уже бросался на неё с топором, причем при двенадцати свидетелях. Это было в начале года, в январе. Голубкина, как рассказывает она, принесла мужу обед (он у неё студент консерватории, но временно работает в строительной бригаде СМУ № 7) и вдруг из вагончика вышел пьяный Османов. Глаза сторожа налились кровью. Он схватил топор и с криком «Зарублю!» пошел на Голубкину. Тут подлетели строители, отняли у Османова топор, дали ему по физиономии и уложили спать. С тех пор Голубкина на стройку ни ногой. Но сторож, как она думает, уже давно её выследил. А Рогова с Петровым выследил раньше.
Я поговорил с мужем Голубкиной. Он уверяет, что Османов, когда пьяный, на всех бросается с топором. Вряд ли в тот раз он вообще что-то соображал. Своей женой будущий музыкант восхищается и требует посадить его с ней в одну камеру.
С Османовым я тоже поговорил. Он этого случая не помнит. Так, по крайней мере, утверждает. По-моему, у него паранойя на почве алкоголя. Я позвонил в психдиспансер и не ошибся — Османов их клиент. Там мне заявили, что Османов убить вполне мог. Кстати, в день убийства сторож на работу не вышел. Как он сам признался, был в запое. Но подтвердить это некому. Оба его соседа по коммунальной кухне в тот день были у сожительниц. Османовым занимается мой помощник.
Сегодня встречался с матерью Ольги Соколовой. Она подтвердила, что Агеев действительно часто бывал в их доме, но не ради их дочери, а (как она откровенно призналась) ради нее. Короче говоря, Агеев был её любовником. В тот вечер 16 июля, когда пропала девочка, она с Агеевым были на его даче. В этот вечер Соколова долж на была встретить дочь после музыкальной школы, но вместо этого поехала с Агеевым. Соколова считает, что наказана за грехи. Винит только себя. Все отношения с любовником прекратила, вот почему он перестал бывать у них.
По словам Соколовой, после поездки к Ванге её муж очень изменился. Он стал замкнутым и нелюдимым. В мыслях у него только одно: поймать маньяка и проделать с ним то же самое, что он проделал с их дочерью. Соколов обещал, что если милиции удастся выследить «потрошителя» раньше его, то он все равно подкупит охрану, проберется в камеру и удушит «потрошителя» его же собственными кишками.
Все это наводит на определенные мысли. Если бы я не знал, что Рогов приехал к нам из Краснодара в 1990 году, то у меня были бы подозрения, что он и есть тот самый «потрошитель» и его убийство — месть Соколова. Но, насколько мне известно, Рогов этот дом купил только спустя год после трагедии.
В последнее время я все больше склоняюсь к тому, что эти убийства в Красном Яре каким-то образом переплетаются с убийствами девочек. У меня все основания полагать, что их потрошили в подвале дома Рогова. Кроме факта совпадения группы крови последней жертвы, я заметил ещё одну вещь: головы обеих жертв были найдены неподалеку от дорог, ведущих из Красного Яра. Одна — в мусорном контейнере аэродрома «Восточный», другая — в мусорном баке Восточного рынка. А ведь голова — это первое, от чего избавляются «потрошители». Думаю, не случайно головы жертв были найдены на «красноярских» дорогах. Правда, есть ещё и третья дорога, которая ведет к Красному Яру. Она проходит неподалеку от бараков бывшего оружейного завода, но она заброшенная.
