Когти чёрных орлов

— Что за поведение, граф? Вижу вы совсем разучились вести себя в обществе, — на безупречном французском язвительно сказал Модест.

— Спасибо за замечание, Модест Арнольдович. Приму ваши слова к сведению, — стараясь не уступать в холодности, ответил Алексей.

— Отлично. В таком случае вам стоит испросить извинения у одной юной мадемуазель, которую вы только что, прилюдно, оскорбили, — с назиданием и нескрываемой злобой сказал Модест, взглядом указав в сторону, где в том момент находилась Лиза.

— Конечно. В самом скором времени я сделаю это, — с не меньшей злобой постарался ответить Алексей.

Снова смерив его своим взглядом, в котором презрение тесно сочеталось с брезгливостью, Модест сделал мелкий глоток из бокала и развалистой щегольской походкой на два шага ближе подошёл к своему оппоненту.

— И ещё, повторите, пожалуйста, то, что вы сказали, так же, в мой адрес, — с унижающей ухмылкой попросил Модест, уже предвкушая как Сергеев-Ронский прилюдно будет перед ним извиняться.

— О чём вы, сударь? Я и не поминал вашего имени, — с такой же саркастичной улыбкой ответил Алексей.

— Неужели? — с деланным удивлением, подняв брови, спросил Модест.

— Да, да, сударь. Как же я мог в суе помянуть ваше имя? — немного склонив голову, ответил Алексей.

— Значит нам послышалось? — с ещё более деланным удивлением переспросил Модест.

— Да, вполне вероятно, — со снисходительным вздохом ответил его оппонент.

Рядом стоял Павел, и именно к нему, за товарищеской поддержкой, обратился Алексей.

— Павел Валентинович, вы не слышали, чтобы кто-нибудь из здесь стоящих сколько-нибудь дурно отозвался о Модесте Арнольдовиче? — с уже куда большей издёвкой спросил Алексей у своего товарища.

Павел снял маску и с широко открытыми глазами уставился на Модеста.

— Что вы, сударь, помилуй Бог. И кому в голову могла прийти мысль оскорбить арлекина? Как такое вообще возможно? — разведя руками, ответил товарищ.

Окружающие разразились ехидным хихиканьем. Модест понял, что проиграл. Глотая подступивший к горлу ком, он надел маску и молча отправился прочь.

— Ух, сударь, ваш театральный диалог был вполне достоин настоящей дуэли, — сказал Павел, беря друга под руку и уводя его с глаз долой.

— Да, мой друг. У меня сразу возникло желание выстрелить в голову этой жертве компрачикосов, — со всей досадой ответил Алексей.

— Ладно вам. Будет до боли печально, если эта прекрасная ночь закончиться чьей нибудь гибелью. Давайте лучше порассуждаем, куда отправиться летом. Помнится мне днём мы говорили о Париже. Кстати, вам наверняка уже приходилось бывать там, — проговорил Павел, желая поскорее забыть об инциденте с Модестом.

— Приходилось. Но один раз. И то, в детстве, вместе с родителями, — пытаясь успокоиться, сказал Алексей.

— Значит, мы сделали правильный выбор. А из Парижа, потом, отправимся ещё куда-нибудь. Например, в Марсель. А на север вернёмся через Женеву и Безансон. Как вам сия идея? — продолжая держать товарища под руку, спросил Павел.

— Прекрасно, — кратко ответил Алексей.

И тут же подозвав лакея, они взяли с подносов по пирожному и ещё одному фужеру с шампанским.

Тем временем заиграла музыка и все снова отправились в пляс.

Незаметно настало утро. Ветреное и прохладное. Огромные залы Петергофа осветились вставшим из-за карельских лесов солнцем. Бушевавшее всю ночь веселье подходило к концу. В качестве последней композиции оркестр исполнял легендарную сороковую симфонию Моцарта, а слуги сметали с мраморных полов пятна пролитого вина и груды битой посуды. По широким белоснежным ступеням спускались компании юношей и девушек, на встречу новому дню и новой, полной превратностей, жизни.

Глава 2

Как и было условлено ранее, в самый разгар лета, а именно в последних числах июня, трое товарищей собрались ехать во Францию. А вернее плыть, сев на корабль до порта Кале.

Стояла летняя погода, с жаркими солнечными днями и душными знойными ночами, лишь иногда остужаемая порывами солёного балтийского ветра. Многие, покидая душный город, уезжали за город, иные, подобно трём юношам, устремлялись в дальние путешествия.

Встретившись на подъезде к морскому порту, доверху забитому корабельным лесом, идущим на экспорт в Англию, трое товарищей отправились на пристань, к месту, где их уже ожидал полуторговый-полупассажирский галеон британского торгового флота. Алексея неизменно сопровождал месье Марис, к Павлу, в качестве охранников и помощников, отец приставил двух здоровенных черкесов- Хабиба и Абдулу, а Людвиг взял с собой своего любимого пса Вильгельма. Две пассажирские каюты на галеоне были уже куплены заранее и путешественникам нужно было лишь подняться на борт.

Отплытие было назначено на раннее утро. Вечером, когда у моря было куда свежее и прохладнее, чем в городе, пассажиры отплывающих судов гуляли по пристани. Присоединились к ним и трое товарищей со своими спутниками. Людвиг, как всегда, играл со своим Вильгельмом, Павел, от души смеясь, о чём-то весело болтал с месье Марисом, Алексей молча и задумчиво смотрел на закат, стоя рядом с черкесами.