Койн (ЛП)

Я выполнила его просьбу и снова села. Койн прыснул шампуня на волосы, а потом принялся втирать в кожу головы. Его нежность сломала что-то внутри меня. Я начала плакать, поскольку мне очень хотелось, чтобы кто-то заботился обо мне так все время. Я ненавидела свою жизнь и людей, окружавших меня. Никто не приносил мне ничего, кроме душевной боли и головной. Однако то, что происходило сейчас, казалось чем угодно, но только не болезненным. Словно все было правильно.

— Ш-ш-ш, — проворковал Койн, — не плачь, милая.

— Ты такой нежный и заботливый. Я не хочу, чтобы это исчезло.

Он приподнял мою голову за подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Это никуда не денется.

Слезы текли по щекам. Я кивнула, хотя и не верила ему. Удивив меня своим поступком, Койн склонился и поцеловал меня в нос.

— Давай закончим.

Остальная часть помывки прошла быстро, а потом он завернул меня в огромное полотенце. Койн уже подхватил меня на руки, но я коснулась его щеки, чтобы остановить.

— Можно я почищу зубы? Во рту все еще ужасный привкус после того, как меня тошнило.

Он нахмурился, и в его темных глазах мелькнула боль.

— Конечно.

Стойка рядом с раковиной, на которую меня усадил Койн, оказалась холодной, и я задрожала. Он тем временем взял зубную щетку и положил на нее пасту. Койн следил за мной подобно ястребу, пока я чистила зубы. И как только закончила, он отнес меня в спальню, посадив на край кровати. Порывшись в ящиках, Койн вытащил для меня спортивные штаны и толстовку. Я не стала сопротивляться, позволив ему стянуть полотенце и одеть меня.

— Согрелась? — спросил он, его брови сошлись на переносице, выдавая беспокойство.

— Да, пап.

Похоже, мои слова его обрадовали, поскольку он улыбнулся. Однако улыбка тут же исчезла, когда кто-то постучал в дверь.

— Что? — рявкнул Койн.

— Принес еду, — также недружелюбно ответил Бермуды.

Койн нежно погладил меня по щеке, а потом подошел к двери, распахнул ее и забрал тарелку. Бермуды также протянул ему колу. Койн отпустил его, хлопнув дверью, а потом вернулся ко мне и сел рядом.

Желудок взбунтовался против запаха еды. Тушеное мясо. Такой богатый и насыщенный аромат. Задрожав, я схватилась за булку с маслом. Медленно отрывала кусочки и ела, что помогло справиться с тошнотой, и вскоре чувство голода взяло верх. В конце концов, к моему большому удивлению, я расправилась со всей тарелкой. Выпив большую часть колы в бутылке, я вдруг почувствовала такую усталость, что едва могла держать глаза открытыми.

Койн поднялся, и в моей груди поселилась паника.

— Пожалуйста, не оставляй меня, папа.

Черты лица Койна смягчились.

— Я никуда не уйду. Просто спущусь вниз. Но тут же вернусь.

Только вот я не хотела, чтобы он уходил. Если Койн спустится вниз, остальные смогут попытаться вразумить его. А последнее, что было мне сейчас нужно — чтобы Койн снова пришел в себя.

— Пожалуйста, — выдавила я, борясь с рыданиями. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Я вернусь, — он указал на кровать. — Залезай под одеяло.

Следующие пять минут показались мне вечностью, но Койн вернулся по-прежнему охваченным защитным отцовским инстинктом. Он переоделся в спортивные штаны и футболку, а потом забрался на кровать. Койн обвил меня своим большим телом, и я тут же начала согреваться его теплом. Он что-то шепнул мне на ухо и поцеловал в висок, после чего я окончательно отключилась.

*****

«Нет!»

Я кричала и боролась, но безрезультатно. Считала, что смогу отгородиться от него, но не вышло. Он продолжал растягивать и наполнять меня. Отравлял. Как же я его ненавидела. Ненавидела своего отца.

Я подавила рыдания, и меня начала бить дрожь.

Эта жизнь слишком ужасна.

Я больше не желала в ней находиться. Мне отчаянно хотелось новую.

*****

Вздрогнув, я очнулась от кошмара, по телу бегали мурашки. Койн тут же прижал меня к себе и уткнулся носом в волосы.

— Я здесь, — его слова звучали сонно, шепотом, но успокоили меня. Учитывая, кем являлся этот человек и на что был способен, я не должна была так безоговорочно ему доверять. Вероятно, я тоже не в себе, раз шепот Койна так меня умиротворял. Я находила в нем утешение точно так же, как он рядом со мной, представляя, что я — его Блэр.

Как же сильно мне хотелось сказать ему, что я не похожа на папу и Магну, слова буквально вертелись на языке. Я другая. И могла быть хорошей… хорошей для него. Признаться в том, что сделал Магна — это одно. Но отец… это инцест. Я едва была способна переварить эту мысль, что уж говорить о том, чтобы вырвать это признание у себя из горла. Но вдруг это помогло бы стереть меня из того ужасающего угла, в котором Койн нарисовал нас троих?

«Однако что если я стану ему потом противна?»

«Или он станет жалеть меня?»

«А может, поймет, как мне не по себе от всего этого проклятого дерьма?»

Я прижалась к его груди, вцепившись в футболку. Койн нежно провел пальцами по моей руке. Если бы я могла заморозить время и навечно остаться в этом моменте, то так бы и сделала. С тех пор, как потеряла маму, жизнь стала особенно тяжелой. Мне хотелось, чтобы хоть раз все оказалось простым и понятным.