Койн (ЛП)

Исходившие от него крики были прекрасны. Закрыв глаза, я упивался звуками. Теперь я чувствовал себя отомщенным. Пусть я никогда не смогу исправить случившееся с Элли и Блэр, но не хотелось, чтобы Патнэм умирал как-то иначе, кроме этого способа. Я снова распахнул глаза, наблюдая, как загорелась его одежда. Как дымилась голова. Как он извивался в попытке сбежать, несмотря на свои несовместимые с жизнью травмы. В помещении жутко воняло палеными волосами и горящей плотью, но мне было плевать. Однако Хэдли мучилась от снова и снова подкатывавших волн тошноты и слез. Я кивнул Бермудам, чтобы тот пошел и проверил ее. Когда наши с Дженвортом взгляды встретились, я наконец-то не увидел ни надменности, ни яростного блеска, ни холодности.

Лишь страх.

Абсолютный всепоглощающий страх.

Он казался таким опьяняющим, что хотелось выпить его. Собрать во флакон и впрыснуть себе в вены. Воспламенить и засосать в душу. Хотя я мечтал о его смерти гораздо меньше времени, все же предвкушал ее с не меньшим наслаждением. Обнаружив, что заказчиком был Дженворт, я тут же захотел покончить с ним самым ужасным из всех возможных способов.

— Патнэм заставил меня смотреть, как он насиловал мою маленькую девочку, — сказал я Дженворту то, что он итак знал. — По твоему приказу. Ты же уже догадался, как я поступлю.

Ноздри Дженворта раздулись, а потом он зажмурился.

Я тогда сделал также, не в силах смотреть, как Патнэм осквернял Блэр.

— Дракон, — рыкнул я. — Он хочет посмотреть. Должен смотреть. Пэйн, подержи его голову.

Мои ребята не разочаровывают. Решив не раскрывать его веки силой, Дракон оттянул одно от глазного яблока и осторожно срезал верхнюю часть. Дженворт завизжал, как маленькая сучка. Патнэм был привыкшим к грубой жизни, а Мэррон — лишь изнеженный придурок, прятавшийся за деньгами, словно за завесой власти. Теперь же Патнэм продолжал гореть, уже молча, а Дженворт мог лишь мычать из-под пленки. Дракон вскоре удалил и второе веко Дженворта.

Без век и с дорожками крови, заливавшими его щеки, он выглядел чертовски жутко.

Жутко, но я все равно издал мрачный и довольный смешок.

— Хэдли, иди сюда, — рыкнул я и протянул к ней руку.

Бермуды похлопал ее по спине и подтолкнул ко мне. Хэдли казалась такой крошечной в моей огромной толстовке. Ее темные волосы были растрепаны, в сущем беспорядке. Бедная малышка была бледна, как полотно, и выглядела так, словно готова упасть в обморок. А это значило, что ей точно не понравится.

— Встань на колени, маленькая принцесса, и покажи своему папочке, кому ты поклоняешься.

Дженворт закричал через ленту, но я его проигнорировал.

Покачнувшись, Хэдли стала опускаться на колени. Протянув руки, я поддержал ее за плечи. Она дрожала и была чертовски слабой. Избавив ее от лишних хлопот, я сам разобрался с джинсами. Расстегнув ширинку, я провел окровавленными пальцами по ее волосам.

— Соси, ДиКей.

Хэдли взглянула на меня полными слез глазами. Я думал, что она станет умолять дать ей передохнуть или позволить уйди, а может еще что-то в этом роде. Взгляд Хэдли, напротив, молил меня оставить ее себе. Любить ее, черт возьми. Прежде чем я решил, как поступить, она обхватила мой член своими пухлыми губами. Это того стоило, поскольку Дженворт закатил гребаную истерику. Сперва мне хотелось по-настоящему трахнуть ее у него на глазах, но потом решил, что не желал бы этого. Не хотел, чтобы все мои парни видели это. Даже у злодеев существовали проклятые стандарты.

Я застонал, когда Хэдли провела языком по моему стволу, и вцепился ей в волосы. Наши с ней взгляды встретились. Я молча предупредил ее о том, что произойдет дальше. Хэдли вцепилась ногтями в мои джинсы и напряглась, а я жестко толкнулся в ее миниатюрный рот, проскользив мимо зубов прямо вниз по влажному и напряженному горлу. Моя девочка давилась и плакала, но продолжала принимать в себя член, словно это было ее чертовой работой. Хэдли начала задыхаться, а потом я ощутил, как по ее проходу стала подниматься волна тошноты. Это оказалось даже приятно. Я быстро отстранился, позволив ей справиться со своей ситуацией. Успокоив рвотные позывы, Хэдли обхватила мой член и стала его гладить.

Хорошая девочка.

Прекрасная, мать вашу.

После минета по ее подбородку стекала слюна, и мне захотелось кончить на ее итак запачканное мной лицо. Отметить Хэдли перед отцом. Показать ему, кому теперь принадлежала его дочь.

— Умоляй меня, детка.

— Пожалуйста, — прошептала она.

— Хочешь, чтобы я запачкал тебя, хмм? Хочешь стать моей?

Она кивнула, став сильнее обхватывать член.

— Я хочу быть твоей… папочка.

Яйца поджались, и сперма выстрелила, забрызгав все ее лицо. Этой девчонке понадобится долгий горячий душ, если она выберется отсюда живой. От одной мысли, как Хэдли будет выглядеть в душе обнаженной, пока я стану смывать с нее всю грязь, сердце в груди сжалось.

Да, я хотел оставить ее.

Как только член перестал изливаться, я отстранился от Хэдли. Она и не подумала вытереться, просто смотрела на меня с надеждой. Умоляя защитить и сберечь.