Коко

Мэгги выпростала ноги из-под себя:

– Хорошо, я поеду к тебе и останусь на некоторое время. Пока ты помнишь, что из нас двоих ты не единственный, кто может уйти.

– Черта с два я такое забуду!

Вот и все, никаких особых усилий не потребовалось. Ему даже не пришлось признаваться ей, что прямо перед тем, как приехать в центр города, он стоял в своей кухне с бутылкой пива и на жуткие несколько секунд вдруг понял, что он в Ба Муй Ба и что пуля с его именем, та самая, что тогда миновала его, все эти годы кружит над миром и ищет его.

Бывший генерал, а ныне проповедник, смерил его таким взглядом, будто он все еще чертов генерал, а затем пролаял несколько слов на китайском, обращаясь к Мэгги. Она ответила ему фразой с отчетливыми нотками, как показалось Пумо, упрямства и ребячливости. Генерал же своим ответом раз и навсегда доказал Тине, что тот никогда не поймет кантонский язык: лучезарно улыбнувшись Мэгги, он нежно обнял ее и поцеловал в макушку. А Тине даже пожал руку с такой же сияющей улыбкой.

– Сдается мне, он только рад избавиться от тебя, – заметил Тина, когда они дожидались едва ползавшего вонючего лифта.

– Папа христианин, он верит в любовь.

Ему не удалось распознать, что это было – сарказм или прямой смысл, как, впрочем, частенько бывало у него с Мэгги. Лифт брякнул на этаже генеральской квартиры, и распахнул пасть, и дохнул кислым зловонием мочи. Тина не мог позволить Мэгги догадаться, что боится лифтов. Она стояла уже внутри и пристально смотрела на него. Сглотнув, Тина шагнул в провонявшую кабину.

За спиной с грохотом сомкнулись двери.

Ему удалось улыбнуться Мэгги. Зайти в кабину было самым трудным.

– Что он тебе сказал перед нашим уходом?

Мэгги похлопала его по руке.

– Он сказал, что ты хороший старый солдат и я должна заботиться о тебе и не слишком пилить, – подняв голову, она озорно глянула на него. – Ну, а я сказала ему, что вообще-то ты та еще задница и я возвращаюсь к тебе лишь для того, чтобы подтянуть мой разговорный английский.

Внизу Мэгги настояла на том, чтобы ехать на метро, а затем продемонстрировала, что не оставила свои прежние забавы.

Они достигли верхних ступеней лестницы и двигались к кассе, чтобы купить жетоны. Порыв холодного ветра пронизал куртку и забросил капюшон Тине на затылок. Когда он оглянулся на Мэгги и не увидел ее рядом, его прошиб холодный пот – он запаниковал.

Шумная компания парней в черных куртках и вязаных шапочках, один из них с огромным магнитофоном на плече, с топотом приплясывала на платформе и нокаутировала воздух кулаками в такт песне Кертиса Блоу[58]. Темнокожие женщины в тяжелых пальто стояли, привалившись к перилам, и не обращали на молодежь никакого внимания. Далеко впереди на платформе ждали поезда несколько мужчин и женщин, бесцельно глядя вниз на рельсы. Тина внезапно с болью ощутил себя прыгуном – высоко над водой, на гибкой доске. Захотелось вцепиться руками в перила: чудилось, будто внезапный порыв ветра сметет его отсюда и швырнет на Бродвей.

Он автоматически влился в очередь за жетонами. Парни скучковались в начале платформы. Взбешенный исчезновением Мэгги и своей болезненной реакцией на это, Тина полез в карман.

Затем он услышал хихиканье Мэгги и, повернув голову, увидел, что она уже миновала турникет и, выйдя на платформу, стояла неподалеку от безучастных женщин в черных пальто. Глубоко засунув руки в карманы пуховика, Мэгги с усмешкой смотрела на него.

Тина получил жетон и прошел через турникет.

– Как ты это проделала? – спросил он.

– У тебя все равно не получится, зачем тогда мне рассказывать?

Когда к платформе с грохотом подлетел поезд, она взяла Пумо за руку и затащила в вагон.

– Ребята уже в Сингапуре? – спросила она.

– Да уже, наверное, дня три или четыре.

– Брат сказал, они и в Тайбэй собирались.

– Не исключено. Для того чтобы отыскать Андерхилла, они махнут куда угодно.

Мэгги странно посмотрела на него – язвительно и в то же время наполовину участливо.

– Бедный Тина, – проговорила она и положила его руку на свои мягкие, обтянутые пуховиком колени.

Пумо сидел рядом с ней в шумном вагоне метро, почти до конца обуздав свой страх. Никто не смотрел на него. Его рука уютно покоилась на коленях Мэгги меж ее теплых маленьких ладошек.

Грязный поезд мчал их под Манхэттеном на юг: Мэгги Ла с ее непостижимо загадочными чувствами и Тина Пумо – со своими, причудливым образом созвучными чувствам его друзей под терпеливым взглядом Пун Инь. «Я люблю Мэгги и боюсь этой любви, – думал Тина. – Она необыкновенный человек. Бросает меня, чтобы меня удержать, достаточно умна, чтобы уйти, прежде чем я ее прогоню, и доказывает это, возвращаясь всякий раз, когда мне без нее совсем невмоготу. И, может быть, Андерхилл псих, и, может быть, я тоже псих, но надеюсь, они найдут его и вернут сюда».