Коко Шанель

Все комнаты в новом жилище Габриель освещались хрустальными люстрами – отметим среди них светильник, созданный по эскизу Ириба для бюро. Но для того, чтобы их бьющий с потолка свет не казался таким резким, всюду были расставлены напольные светильники, дававшие куда более мягкое освещение. Многочисленные зеркала, усиливающие впечатление от великолепного декора, переносили гостя в феерический мир.

Столовая, в которой гости усаживались за стол эпохи Людовика XIII, была декорирована ширмой, служившей фоном для драгоценного лакированного бюро XVII столетия, многочисленные ящички которого украшали мифологические сцены. С другой стороны находился камин, декорированный зеркалом и бюстом; по бокам от него располагались две покоящиеся на цоколях позолоченные деревянные кариатиды, каждая из которых поддерживала покрытую черным лаком платформу жирандоли.

Третьей большой комнатой был кабинет Мадемуазель, как ее все называли. Все стены в нем были украшены резьбой по дереву. Габриель ничтоже сумняшеся прорубила в такой панели дверь… Акт вандализма? Возможно… Это тоже было не чуждо ее характеру…

В квартире имелись также ванная комната и кухня, ибо хозяйка чаще всего обедала на рю Камбон, где у нее был камердинер. За стол Коко никогда не садилась одна – за трапезой собирались не только друзья-приятели, но и члены персонала, первые швеи, руководители, манекенщицы… Оказаться в числе приглашенных почиталось высокой честью; о том, чтобы отклонить приглашение той, что стала Людовиком XIV в области высокой моды, не могло быть и речи.

Этот декор будет окружать Шанель всю жизнь – исключая 1944–1950 годы. В этом окружении она проведет немалую часть времени, а остальное она посвятит работе – созданию коллекций – у себя в студии на пятом этаже. Возвращаться в «Ритц» она будет только поздно вечером – чтобы назавтра, ближе к полудню, снова покинуть его.

* * *

Нельзя исключить, что Поль Ириб принял некоторое участие в создании декора этой квартиры, ибо его отношения с Габриель становились все более тесными. Летом 1933 года в Сен-Тропе произошла встреча Колетт (которая приобрела там виллу «Мускатная беседка» и держала магазинчик косметических товаров) с Мисей, которая сообщила ей по секрету:

– Знаешь, она выходит замуж!

– За кого?

– За Ириба. Милая, милая, это неслыханная история! Коко полюбила впервые в жизни…

Конечно, нельзя сбрасывать со счетов бурный темперамент польки, но похоже на то, что Коко серьезно задумывалась о браке со своим новым возлюбленным. Однако требовалось ждать, так как Ириб официально не был разведен, а только «разъехался» со своей супругой, которая возвратилась в Соединенные Штаты. Коротая время в ожидании счастья, Ириб и Шанель любили жить в «Ла Паузе» – Ириб обожал эту удивительную виллу, сочетавшую одновременно черты обители и дворца. В письме к Жозетте Дэ, будущей переводчице «Красавицы и зверя» («La Belle et la Bete»), отправленном летом 1934 года, Поль Моран запечатлел штрих тогдашней жизни на этой вилле: «Вчера вечером я обедал у Шанель – она была так мила в своей маленькой белой курточке, как у бармена.

Проглотив последний кусок, они – Шанель, Ириб, управляющий французским бюджетом и Констан Сэ – сразу же засели за партию в белот[55] (Ирибу как больному диабетом нельзя было и прикасаться к десерту)».

…И вот счастливая Коко, одетая в панталончики, развлекается тем, что забирается высоковысоко на старую оливу, растушую во дворике. Вспомнила сельское детство? А вообще на кого была внешне похожа Коко летом 1934 года, когда она едва перешагнула полувековой рубеж? Послушаем, как о том вспоминает Колетт: «Если считать, что лицо каждого человека похоже на какое-нибудь животное – с клювом, с мордочкой, с фырчащими ноздрями, с хищной мордой, с хоботом, с гривой, – то мадемуазель Шанель суть маленький черный бычок… по своей упрямой энергии, манере противостоять, слушать, по духу самообороны, который подчас заслоняет ей лицо, Шанель не кто иная, как черный бычок. Темная, курчавая, как у бычка, челочка ниспадает на лоб до самых бровей и танцует при каждом движении головы». Ее глаза – это «два зрачка цвета слюдообразного гранита или цвета горной воды, струящейся из освещенной солнцем расщелины в скале».

В 1934–1935 годах Габриель часто проводила воскресенья вместе с Ирибом у его сестры и племянниц в Барбизоне, где к ним не раз присоединялся Жан Жироду. Ириб, как всегда, занимаясь руководством журналами и оформлением декоров, сочинял также и рекламные слоганы, благо за это хорошо платили. Вот, к примеру, слоган для компании спальных вагонов: «Сон в пути экономит вам время…»