Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой

Исправить Бальсана невозможно, грызть гранит науки в колледже он не собирался, но согласился послужить в армии. И отличился тут же! Во-первых, тем, что заснул на посту, а разбуженный, обругал толстячка в панамке и пенсне, посмевшего нарушить сон часового. Толстячок оказался губернатором, покой которого и должен охранять Бальсан. Снять опалу помог случай. Этьену удалось вылечить копыта полковых лошадей, чего не смогли сделать опытные ветеринары.

А потом он придумал, что желает изучать редкое восточное наречие, чтобы стать переводчиком. Только во всей Франции якобы имелся лишь один человек, этим наречием владеющий, — в Мулене. Так пехотинец Бальсан оказался среди лошадников Мулена.

Лошади стали его страстью окончательно и бесповоротно, а скачки и подготовка к ним — основным времяпрепровождением.

Два брата, Жак и Этьен, окончательно забросили мысли о семейном бизнесе — производстве сукна, поручив его младшему брату Робберу. Жак продолжал заниматься полетами, приобретя славу одного из лучших авиаторов, а Этьен осел в Руайо, приведя в смятение всех знакомых семьи. Аристократ, добровольно удалившийся в деревню? Это странно, очень странно. Несомненно, ему есть что скрывать, он просто прячет свою прекрасную возлюбленную!

Сомневаюсь, чтобы вся эта камарилья могла отнести к числу прекрасных меня, тем загадочней было мое пребывание в Руайо. Обращал ли внимание сам Бальсан на эти ахи и вздохи кумушек? Сомневаюсь; человек, которому наплевать на мнение ближайшей родни, не мог считаться со старыми тетушками, помнившими времена Наполеона.

Вот к такому необычному человеку я попала в любовницы. Зачем? Для него просто так — мимолетное развлечение с забавной малышкой. Для меня возможность хоть ненадолго окунуться в беззаботную жизнь.

Было ли это падением? Смотря с какой точки зрения. Неужели лучше развлекаться на вилле у Мод, потому что там делают вид, что собираются пожениться? Бальсан никогда ничего не обещал, он просто позволил приехать к нему и пожить. Пока. Пока кому-то из нас не надоест. Конечно, я прекрасно понимала, что если наскучу ему, то буду выставлена за дверь в два счета, церемониться Этьен ни с кем не стал бы. Но об этом лучше не думать. Пока я наслаждалась относительной свободой ничегонеделания.

Но сколько можно бездельничать и разыгрывать из себя лентяйку? Довольно быстро выяснилось, что ничегонеделание — тяжелый труд, мне он не под силу.

Управлять хозяйством Этьен совершенно справедливо не доверял, да я и не стремилась. Оставалось примкнуть к его развеселой компании, увлеченной верховой ездой и то и дело перемещавшейся вслед за лошадьми Бальсана со скачек на скачки. Но как можно примкнуть, не умея ездить самой?

Этьен уже намекал, что пока стоит хорошая погода, можно бы и поучиться… Он не знал главной моей проблемы: отсутствия одежды для верховой езды. Не садиться же в седло в единственном на все случаи жизни костюме или в шелковой пижаме самого Бальсана. Когда я представила себя в большой пижаме с широкими развевающимися на ветру штанинами, стало смешно. Но смех проблему не устранил.

Представляю, что сказала бы Эмильенна. Нет, она даже не поняла бы, что проблема существует. «Попроси у Бальсана! Должен же он одевать тебя». Я ничего не собиралась просить у Бальсана, пока у меня оставался хоть один собственный франк. Одно дело пить кофе или курить сигареты (по глупости из воспоминаний о своих прежних посещениях замков я научилась курить — привычка, которую изжить так и не удалось), ездить вместе с его командой и совсем другое — просить денег на костюм. Я не только не протянула руку, но и отказалась, когда, видно, что-то сообразив, Бальсан сам предложил сшить амазонку.

Нет! Но во что-то одеваться нужно, пришлось искать другой выход. У меня еще не было такой сноровки, чтобы самой сшить амазонку, к тому же нутром чувствовала, что конкурировать с остальными в этом женском наряде не смогу.

Когда я что-то не могу как все, делаю наоборот, обычно получается хорошо.

Если для посадки в дамское седло нужны амазонка и шляпа, которые мне самой не по карману и будут сидеть, как на козле бриллиантовое ожерелье, значит, надо учиться ездить в мужском седле.

Жокеи примерно моего роста и сложения, потому проблем с седлом не было, но для такой посадки потребовались брюки и сапоги. К моему ужасу, оказалось, что экипировка жокея мне тоже не по карману, купить роскошные кожаные сапоги без поддержки Бальсана я не смогу. Хоть возвращайся в Мулен, чтобы подработать!

Но об этом не могло быть и речи, я прекрасно понимала, что уехав, обратно не вернусь. Бальсан неизвестно зачем пригласил меня в имение, второй раз этой глупости не сделает. Нет, он не только не гнал, был даже рад моему обществу, находя забавной, но рассчитывать на его повторную настойчивость не стоило.

Выход нашелся неожиданный, я увидела на одном из конюхов брюки английского покроя и заказала себе подобные, немало удивив сельского портного. Получилось замечательно!

Увидев меня в такой экипировке впервые, Бальсан замер с открытым ртом и долго не мог высказаться, потом все же мотнул головой: