Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой

В действительности меня куда больше беспокоила возможность появления в Париже и Люсьена тоже, двух братьев я уже не вынесла бы, нет, не в денежном выражении, у меня было достаточно средств, чтобы содержать обоих, я так и делала, но я не желала, чтобы они объединились, ведь тогда могла прийти мысль меня просто шантажировать.

Казалось, налажено все: построен красивый, удобный дом, больше не беспокоила семья, не беспокоило прошлое, стиль моего дома оказал влияние на развитие интерьеров в Париже, с меня брали пример, я стала законодательницей моды и в этой области. «Шанель № 5» уже была самой продаваемой маркой в мире. Деньги на счета текли рекой.

О женской моде и говорить нечего, я просто диктовала, что нужно носить, уйдя от простых прямых рубашек с поясами на бедрах. Нельзя очень долго сидеть на одном силуэте, он приедается, а потому я снова совершила переворот, предложив юбки-колокол до середины икры, которые при тонкой талии смотрелись очаровательно. Почему-то через пятнадцать лет Диор назвал это «Новым взглядом». Удалось ему объявить старое новшеством только потому, что я в то время жила в Швейцарии и модой не занималась категорически. Вот как опасно оставлять подиум соперникам!

Вендор часто и подолгу проживал в «Ла Паузе», с удовольствием любуясь окружающими красотами, общаясь с интересными соседями, по примеру Черчилля рисуя свои пейзажи, проводя много времени за игорными столами в Монако. Мы ездили на охоту в Мимизан, носились по окрестностям то на авто, то верхом… Было все, кроме счастья.

Почему?

Нельзя надолго оставлять не только подиум, но и любовников тоже, они отвыкают, и это ни к чему хорошему не приводит. Взаимная тяга ослабевает. Два года мы почти не расставались с Вендором, я лишь ненадолго приезжала в Париж, чтобы отдать распоряжения по поводу новой коллекции, но стоило заняться стройкой, и времени на Итон-Холл оставалось все меньше. Мне так и не удалось забеременеть, то есть родить ребенка, ради которого стоило бы отказываться от своей независимости.

Мися, которая теперь почти все время была рядом, меня не понимала:

— Чего тебе не хватает?

Вообще, присутствие Миси могло бы насторожить, она, как оса сладкое, чувствовала чужие неприятности, особенно сильные. Любой разлад, казалось, доставлял ей удовольствие. Нет, Мися делала вид, что пытается утешить, помочь, но от ее сочувствия и помощи трещины в сердечных отношениях обычно только увеличивались. То, что Мися теперь не жила в Париже рядом с Сертом и Русей, без слов говорило, что они счастливы. Мою подругу притягивали только несчастья; подозреваю, что чужое счастье заставляло чувствовать себя ненужной и лишней. То, что Мися была рядом со мной и Вендором, могло означать начало конца наших отношений.

К сожалению, так и вышло.

Конечно, не в Мисе дело, просто Вендор подобен Кейпелу в одном: он не собирался хранить мне верность! Пока мы жили в Итоне или ловили форель в Твиде, только я царила в его сердце и мыслях. Но оставленный один, Вендор тут же обратил внимание на другую, потом еще одну, еще и еще… Нет, это не была любовь, его чувства ко мне не остыли.

Я уже показала себя не только законодательницей мод, что весьма важно, но и деловой и очень состоятельной женщиной. Я расчистила все завалы своего прошлого и была готова к новой жизни, но…

Как раз тогда оказалось, что эта новая жизнь мне не так уж нужна. Вендор готов жениться, но совершенно не готов ограничивать себя хоть в чем-то. Какого черта, разве недостаточно того, что он дает свое имя и свои огромнейшие средства?! Нет, это не произносилось, но просто висело в воздухе.

Завести интрижку на стороне, сутками просиживать в казино, вести себя так, словно даже в «Ла Паузе» я обязана подчиняться его распорядку, которого, собственно, и не было…. А кто тогда я? Я не содержанка, вилла построена на мои собственные средства. Я могла бы купить еще несколько таких, пусть не столь огромную яхту, но тоже не маленькую, у меня уже были деньги на практически любые прихоти, но Вендору на это наплевать. Он герцог, а я пока никто.

Все чаще возникали ссоры с криками, хлопаньем дверьми, с демонстративным отъездом в Монте-Карло или Париж… Вернувшись, он никогда не просил прощения, ведя себя так, словно своим присутствием делал мне одолжение.

Мися советовала:

— Выходи за него замуж, тогда все изменится. Одно дело любовница, даже любимая, совсем другое — жена.

Наверное, она была права, стань я герцогиней Вестминстерской, я могла бы вести себя иначе, имела бы право, но это означало полностью подчиниться Вендору, потому что любовница Вендора могла себе позволить держать Дом моделей и заниматься созданием платьев, а для герцогини Вестминстерской такое занятие не к лицу.

И с чем я останусь? С титулом, но без своей работы, дающей мне не только моральное удовлетворение, но и серьезный заработок, то есть независимость? Титул нужен был бы для будущего ребенка, но его не было, мало того, мне уже окончательно поставили диагноз «бесплодие». Зачем тогда жертвовать собой, чтобы получить приставку к имени?