Кокон

– Точно, – а я ведь как-то позабыл, что старшие классы начались с «лирики» и «пора домой». – Был там?

– Слушай, да как-то не приходилось. Но туда народ прямо валит. Прямо бухают на могиле. Я читал, что его дочка все время денег собирает на ремонт после фанатских попоек в честь бати.

– Блин, прикольно. Я ведь в детстве все хотел съездить. Думал – постарше буду и туда махну первым делом. А потом в Москву, стену Цоя рассмотрю как следует. А потом в питерский рок-клуб. Да и вообще…

Андрюха открыл окно, уставился куда-то в березовую даль и начал деланно насвистывать. Я узнал мелодию «ночи перед рождеством» и улыбнулся. Надо бы еще кофе добыть.

*

Кладбищенские ворота открыты, и перед ними полно парковочного места. Там пара разбитых «жигулей». Старый японский внедорожник с открытой багажной дверью. Оттуда доносится негромкая электронная музыка, кто-то одинокий и в капюшоне курит кальян. Занимающиеся угольки горят будто глаза полночного вурдалака. Вдалеке лают собаки. Темно и сыро, и ветрено. Ладно, хоть от Луны сегодня только половина.

Закрыли машину и пошли к высоким воротам с облупившейся краской. Чувствую, Андрюхе тоже как-то не по себе.

– Не обессудь, просто… пипец как интересно, – он заговорил первым. – А чего у тебя имя такое странное – Али? На араба не похож…

– Всё нормально, – ответил я. – Батя бокс сильно любил. А мать любила батю. И бегал в его юности по рингу такой тип – Мухаммед Али. Ну ты должен знать, – Андрюха кивнул. – Мощный был чемпион. И никто его по имени не называл – все говорили просто «Али». А у меня и мать наполовину татарка. В общем, совпало.

– Прикинь, если бы тебя назвали Мухаммедом, – заржал Андрюха. Я понял, что он это на всякий случай. Я тоже заржал. Пусть вурдалаки сразу знают, что нас двое и мы в отличном настроении.

Я достал телефон, открыл карту. Идти около двадцати минут – прямо в противоположный конец кладбища. Порылся в сохраненных треках и включил «укус вампира». Классическая такая штука, где лирический персонаж страдает от помутнения рассудка после соответствующего акта насилия. Мне всегда нравилась эта песня, мне нравился надрыв, который Юра вложил почти в каждую строчку.

Интересно, почему Хой заходил абсолютно всем? И русскому мужику, и банной бляди, и студенту мехмата, и бандиту в малиновом пиджаке. Даже гопникам не западло было слушать «сектор газа», несмотря на панковский прикид, кожу, серьги, рваные джинсы. Возможно, дело в диком сочетании простоты, душевности и мифологичности текстов. Такое очень удобно слушать по пьяни. И матерные истории про вурдалаков хорошо заходят детям. А музыкальные вкусы у нас, как известно, формируются в основном в детстве, и в основном по пьяни.

Так, мы почти на месте. Забавно: тут есть полноценная стена Хоя. С кучей надписей, пометок о родных городах их авторов, с признаниями в вечной любви, цитатами из песен. Я бы хотел оставить свою, но под рукой нет ни маркера, ни ножа. А написал бы любимую цитату Хоя: «вся жизнь – сплошной стёб».

Андрюха шумно цыкнул и махнул головой в сторону моих ног. Я достал телефон из кармана и убавил громкость музыки. Ну да, зачем тревожить покойников. Громкость убавил, но выключать не стал – пусть фоном играет, Юре было бы приятно.

На могиле никого. Всё чисто, убрано, цветы лежат. Мы перешагнули через невысокую ограду, встали у плиты – цела. На ней Юра в любимой позе – со скрещенными руками. И смотрит на нас так пронзительно, так живо. Будто заговорит сейчас. Или споет. Меня охватила дрожь, я вдруг понял, что закрыл один из главных детских гештальтов – попал на могилу к кумиру, ночью, да с его музыкой. Эх, какая была бы история, если полирнуть стопкой водки! Или хотя бы стаканом пива. Андрюха как будто прочел мои мысли и достал из кармана спортивной куртки мерзавчик коньяка. Достал и медленно открутил крышку. Так же медленно поднес маленький стеклянный пузырек к могильной плите, чокнулся со лбом Юры и сделал глоток.

– Мдэээх, – выдохнул он и глубоко вдохнул сырой кладбищенский воздух. В пузырьке осталось еще немного. Андрюха протянул остатки мне.

– Бля, мужик. Меня же духи убьют, – промямлил я и взял мерзавчик.

– А про дух Юры ты подумал? – улыбнулся Андрюха. – Он тут тухнет, раз в год приезжают обсосы, бухают, орут, хера лысого на него клали, по сути, просто тусуются. А тут пацаны, которые со школы…