Кокон

На этот раз Сид не стала дожидаться смерти. Едва почувствовала первую боль (боль вспорола плечо, видимо, поцарапало корягой), выскользнула и что было сил помчалась обратно. Ее собственное тело все еще лежало на земле, как хорошо, что мимо никто не проходил, никто не тронул. И не закатил истерику, не добавил сплетен в и так переполненный котел. В ту ночь Сид кое-как добралась до дома. Последний автобус пропустила, утренние ходить еще не начали. Сон-не-сон на холоде давал о себе знать: ее трусило, голова раскалывалась. Случившееся казалось миражом, мороком, игрой воспаленного сознания. Одно дело убить птенца, другое – человека. Но когда Сид вспоминала руку, шарившую под юбкой, ее всю передергивало. Чувство вины пропадало.

Дома Сидирисса осела, едва закрыв за собой дверь. Маро ткнулся в шею мокрым носом. Она обняла пса, зарылась лицом в шерсть, провалилась в тяжелый, беспокойный сон. Проснулась под вечер – как удачно, что был выходной. С трудом заставила себя подняться с пола, переодеться. Покормила Маро, наглухо закрыла все ставни, выпила лекарство от лихорадки. Легла на кровать и снова заснула. Следующий день, тоже нерабочий, оказался таким же смутным, не запоминающимся. А в начале недели Сид узнала, что Деян остался жив.

Так жутко ей еще никогда не бывало. Коллеги перешептывались-переглядывались, скидывались на фрукты, чай, предметы первой необходимости, собирались вечером в больницу. Говорили, что Деян был, может, не самым примерным – да что скрывать, – трудным человеком. Добавляли: но он же молодой парень, вся жизнь впереди. Удивлялись: какая нелегкая понесла его в лес в такое время?

Кто-то подошел к Сид, предложил присоединиться. Сердце пропустило удар, ухнуло куда-то вниз. Но она и виду не подала. Согласилась – неожиданно для себя и других. Собиралась после работы, напряженная до немоты в ногах, шла словно на казнь.

И как же ей хотелось рассмеяться, когда хмурый доктор, пряча глаза, объяснил, почему Деян не сможет принять гостей. Оказалось, он не только переломал себе половину костей. Деян сошел с ума. «Родную мать не различает, не знаем, что и делать», – сетовал доктор.

Дверь в палату за его спиной отворилась, в коридор вышел друг Деяна, один из складских охранников. Обвел взглядом коллег, зацепился за Сидириссу. Лицо его вытянулось, побелело. Мужчина сгреб бедного доктора за шиворот, словно сам был помешанным, указал на Сид трясущимся пальцем: «Это все она, ведьма! Деян тогда сказал, что хочет… ее… с ней….»

Сид, до того не отрывавшая глаз от пола, вскинула голову. Губы растянулись в кривой усмешке:

«И что же он хотел со мной?»

Мужчина осекся, тяжело сглотнул.

«Ну?»

«Ничего», – пробормотал, отводя глаза. А Сид все-таки не смогла сдержать улыбку.

После…

Казалось, ситуация повторилась, только на этот раз над ней никто не смеялся. Не было издевок, попыток задеть. Зато появился страх, пока зыбкий, смутный. Сид до сих пор не знала, что стало его причиной – слухи, догадки? Реакция Деяна – тот начинал биться в припадке, стоило ему только завидеть Сид издали, на другой стороне улицы. Сид было жаль его мать, неплохую, в общем-то, женщину, которая без устали суетилась вокруг искалеченного сына, обхаживала его, заботилась, выводила на прогулки. Заново учила говорить, пользоваться ложкой и вилкой, мыться.

Или, может быть, боялись оттого, что она больше не прятала глаза. Стоило кому-нибудь сунуться к Сид, той находилось чем ответить. Внимательным, тяжелым взглядом, резким словом.

В самой себе она тоже чувствовала перемены – внутри словно вращались огромные жернова, перемалывали-перекручивали. В какой-то момент Сид осознала, что уже пережила самое страшное, потеряла все, что могла потерять. Правда, оставался Маро, добрый ласковый Маро, но он быстро дряхлел. С возрастом пес больше всего полюбил сидеть во внутреннем дворе, у крыльца, откуда открывался вид на заросший огород. А еще ждать соседскую девочку, Весею, которая тайком пробиралась сквозь прореху в старом заборе, пока ее мать работала, а выделенная управой няня, пожилая безалаберная женщина, спала на веранде. Девочка едва говорила и, конечно, еще не понимала, что «страшную ведьму» нужно бояться. Требовательно тянула ручонки к малине, утыкалась лбом в мохнатый бок Маро, играла с его ушами. Завидев ее, пес радостно вилял хвостом.

Сид присматривала за ними, но старалась лишний раз не трогать маленькую Весею, не привязываться. Она понимала: пройдет время, и эта девочка, как и остальные, станет называть ее за глаза ведьмой, сочинит парочку-другую страшилок. Может, даже закатит родителям истерику, требуя переехать подальше. А то вдруг. Мало ли что.

А еще внутри скреблось и болело от мысли, что если бы Сид решила нести свою тайну в одиночку, Марек мог остаться живым, и такой же маленький ребенок, мальчик или девочка, рос бы в их семье. “Пусть хотя бы Маро побудет счастливым”, – думала Сид, глядя на то, как пес радостно машет хвостом, а Весея заливисто смеется.