Кокон Кастанеды

– Сразу об этом сказать нельзя было?

– Я боялася говорить, пока вы мне сами не признались. Я боялася, что вы меня сразу бросите.

– Господи ты боже мой! Где? Где написано, что меня милиция ищет? – Николай зашуршал страницами, от волнения руки у него тряслись, и газета два раза падала на землю. – Где, Настя? Почему? Почему меня милиция ищет? Что я натворил?

Настя не выдержала, забрала у него газету, перевернула и передала ему.

Он узнал себя сразу, как только увидел фото. Вышел на свет, под фонарь, чтобы можно было рассмотреть себя как следует и прочитать текст статьи.

– Я, оказывается, гражданин Германии, зовут меня Николай Владимирович Чуйков, и я являюсь главным подозреваемым в убийстве какого-то известного тележурналиста, который ехал со мной в поезде Берлин – Москва… – Николай замолчал и с ужасом посмотрел на Настю. – Нет, я не могу быть убийцей! Я не хочу быть убийцей! Как же так? Этого не может быть! Настя, я никого не убивал! Не мог я! Не мог никого убить!

– Я знаю. – Настена приложила пальчик к губам и улыбнулась. – Все будет хорошо.

– Лицо умой, изгваздалась вся, как трубочист, – буркнул Николай и резко отвернулся: он не хотел, чтобы она видела его слезы. Ее трогательное обещание, ее чумазое личико, исполненное сочувствия и уверенности в его невиновности, ее тихий голосок – все это так захлестнуло душу, что защипало глаза. Если бы все было так, как сказала Настя, если бы все было так…

Настена послушно ополоснула щеки минеральной водой.

– Вы тоже умойтесь, – потянула она его за рукав. – Кровь с щеки смойте. Давайте я вам полью. И пора в путь. Скоро рассвет.

Глава 12 Бракованный пазл

– Я ничего не понимаю! Как – нет? Есть имя, а человека нет? Я понимаю, что она гражданка другого государства и монахиня, но должна же она быть приписана хоть к какому-то монастырю, обители или что там у них еще? Учет у них какой-то должен быть! Ищите, в общем! – Елена Петровна раздраженно шмякнула трубку на рычаг и уставилась на Варламова. – Ну, что скажешь? Как тебе это нравится? Фээсбэшники не могут понять, откуда монашка взялась. Такое ощущение, что она с неба свалилась.

– Плохо. – Варламов развалился на стуле, как у себя дома, что Елену Петровну тоже раздражало. Ее вообще все раздражало. Она недавно вернулась из области. Убиты еще два человека, бессмысленное, кровавое преступление двух ни в чем не повинных людей.

– Плохо, согласна. Ты по-прежнему утверждаешь, что твой знакомый невиновен? Он там был, его пальцы – на крыльце, на ручке двери, в комнате. Соседи видели его в деревне, он переоделся в монашескую рясу.

– По-прежнему утверждаю, что Николай Владимирович ни при чем.

– Если не расскажешь все, я тебя привлеку за дачу ложных показаний!

– Не надо меня привлекать! – поднял руки над головой режиссер. – Сдаюсь!

– Паясничаешь, давай-давай! Развлекайся. Маленькая девочка подвергается опасности, а тебе весело! Ты бы видел, что твой знакомый сотворил с телами ее матери и отчима! Зачем он их убил? Зачем он девочку взял с собой?

– Лен, может, хватит на меня нападать? Я серьезно говорю: уймись. Найди его и спроси, зачем он взял с собой девочку. Ищи! Не могли же они сквозь землю провалиться! От меня ты чего хочешь? Я все тебе выложил и еще раз повторяю, что Николай Владимирович Чуйков не мог убить, – разозлился Варламов. – Тебе не приходило в голову, что он не преступник, а жертва? Происходит какая-то дикая накладка. Советую тебе еще раз пассажиров опросить и вплотную заняться поиском мотива убийства Холмогорова. Поймешь мотив – вычислишь убийцу. У Чуйкова не было мотива, значит, это не он. Николай в Москву вообще не хотел ехать, я его с трудом уговорил.

– Почему?

– Потому что много лет тому назад у него в автокатастрофе погибли родители и невеста. Случилось все за пару недель до свадьбы. Родители были моими приятелями, и я стал невольным свидетелем тех печальных событий.

– Виновники той аварии понесли наказание? – осторожно уточнила Зотова.

Варламов рассмеялся.