Кокон [ Межавт. сборник]

— Могу рассказать вкратце. Эгалитаризм — на мой взгляд — довольно утопическое движение. Его приверженцы выступают за превращение Протектората в Общемировое Правительство с равным представительством для всех наций. В этой агитации нет ничего противозаконного, она не подлежит судебному преследованию. Правда, Маркус и его люди не преминули объявить эгалитарианцев агентами иностранных держав, но никаких полицейских мер против них не принималось. В этом просто не было необходимости. Они лишь организовали дискуссионные клубы, в годы выборов агитировали избирателей за кандидатов, которые симпатизировали их идеям. Примечательно, однако, что они сумели привлечь на свою сторону большое число интеллектуалов.

— Простите, мистер Абрамс, но меня не впечатляет ваш рассказ, — спокойно произнесла Вивьен, — Видите ли, те эгалитарианцы, которых мне довелось знать, были сплошь милыми старыми леди… Впрочем, мужчины среди них тоже попадались.

Абрамс рассмеялся.

— Верно, миссис Кордейро, почти верно! Но дело в том, что среди эгалитарианцев есть люди, ратующие за активные формы политической борьбы. И они никогда не делятся своими взглядами со «старыми милыми леди.»

— Что они подразумевают под «активной формой»?

— Если бы я мог рассказать об этом в деталях, думаю, тем людям вряд ли осталось бы жить долго. Могу лишь сказать, что они пишут и подпольно распространяют произведения, в которых призывают, в частности, к насильственной ликвидации Службы Безопасности. Я знаю также, что кое-кто из них пропал без вести, нарвавшись на неприятности с Протекторатом. Помните Ямашиту? Несколько лет тому назад он призвал японский народ к «активному сопротивлению» — если слово «сопротивление» в данном случае уместно. Агенты Маркуса арестовали его, но ему удалось бежать. Он до сих пор на свободе и периодически появляется в отдаленных селениях, выступает там перед жителями и вновь скрывается прежде, чем прибывают агенты ВК. За несколько эпизодов я готов поручиться, но уверен, большинство случаев осталось вне моего внимания. И главное — такая жизнь в течение нескольких лет требует поддержки мощной организации. Очевидно также, что подпольное движение не является националистическим, скорее наоборот — многонациональным.

— Мне это не нравится, — пробормотал Трембецкий. — Подполье замешано в целом ряде убийств.

— Но согласись, Ян, жертвы заслужили эту участь. Взять хотя бы генерала Фридмана. Того самого, который отдал приказ расстрелять мирную демонстрацию в Риме.

— Генерал, был, конечно, подонок, но я не считаю политическое убийство мелочью, которой можно пренебречь. Ладно, продолжай, Нат.

— Итак, — сказал Абрамс, — некто Карсон Ганноуэй, исполнительный секретарь местного отделения Вычислительного центра, а главное — эгалитарионец. Несколько лет нас связывают с ним тесные деловые отношения, а два дня назад я направил детективов на предмет изучения каждого его шага. В открытую он не связан с работой подполья, конечно же, но я получил самые серьезные подтверждения своих подозрений. Например, в ряде мест периодически вспыхивают незаконные забастовки. Ганноуэй, как и остальные служащие ВЦ, публично выступают с резким их осуждением, обращаясь к людям с призывами вернуться к работе. При этом он утверждает, что абсолютно не в силах воспрепятствовать «стихийным выступлениям граждан». И тем не менее, зная теперь некоторые подробности жизни Ганноуэя, я не сомневаюсь, что в его, власти либо прекратить вообще, либо активизировать подобные акции. То есть, за казалось бы стихийными выступлениями населения стоят люди, у которых голова работает. Есть и еще достоверные факты. Например, Ганноуэй несколько раз уезжал в кратковременный отпуск, и каждый раз это совпадало с очередными акциями неповиновения… Взять хотя бы тот случай, когда в Торонто демонстранты применили оружие…

— Следит за ним Служба? — поинтересовалась Вивьен.

— Почти уверен, что нет, — ответил Абрамс. — Ведь Маркус тоже не всемогущ, он не в состоянии установить слежку за каждым, слава Богу, а Ганноуэй не настолько уж значительная фигура. Я осведомлен о нем больше других только потому, что дольше других его знаю. И именно по этой причине у меня закралось подозрение, что он связан с подпольем. Я не собирался на него доносить, хотя до самого последнего времени не считал себя рьяным противником Маркуса. Но я никогда не одобрял методы работы Службы Безопасности. Полагаю, что люди вроде Ямашиты имеют полное право напоминать своим согражданам о великом наследии своей страны. Кроме того, есть причина попрозаичнее — подполье не причиняло вреда мне. Теперь, я надеюсь, оно нам поможет.

— Значит, вы считаете, что Ганноуэй… — начал было Коскинен, но Абрамс его перебил: