Коктейль «Две семерки»

– Городишко Новара, – сообщил Саша. – До Милана полста километров. Нам нужно заправиться бензином.

– И кофе.

Мы подкатили к огромному стеклянному кубу дорожного ресторана при бензозаправочной станции «ВР», сиявшей в ночи неоном рекламы и желтыми огнями навесных фонарей. Жалкие остатки грозового ливня мелким дождичком секли лужи на черном асфальте. Под навесом, у кормушек заправки, стояли легковушки, а поодаль, у заправки соляркой, высились, как стадо бизонов, автофургоны.

– Между прочим, – сказал Стефанович, заправляясь кофе, – ты все время пытаешься понять, как и когда мы с тобой круто разошлись по жизни. В конце концов, мы же одного поколения, вышли из одной альма-матер и жили в одной общаге на стипендию. Так почему же твоя жизнь сложилась так, а моя – иначе?

– Действительно – почему?

– Потому что в те времена девяносто девять процентов населения жили, как им велели и позволяли жить коммунисты. Впрочем, это и при любой власти так – большинство живет, как стадо в том или ином загоне. Но существует один процент людей, у которых мозги работают иначе. И у этих людей есть только два пути. Один – это начисто забыть о том, что вокруг социализм, ужас и кошмар. Насрать на социальную систему и сделать так, чтобы коммунисты не испортили тебе жизнь. То есть – жить в лучших гостиницах, иметь лучших женщин, зарабатывать максимальное количество денег и получать максимальное количество удовольствий. Это и было моим принципом, это мой путь. А второй путь – это путь людей, которые понимали, что живем мы в дерьме и в ужасе, и надо бороться, надо это ломать. Это был путь Сахарова, Солженицына, Ростроповича, Галича, диссидентов и твой, в частности, потому что ты сделал два фильма, которые были запрещены коммунистами по идейным соображениям. А потом ты уехал и продолжал по-своему бороться с этой системой оттуда – писал книги про Брежнева, Андропова и про всю нашу гребаную жизнь. Их читали по «Свободе» и Би-би-си, их слышала вся страна. По таким книгам миллионы людей в разных странах узнавали, что такое коммунистический режим на самом деле. А третьего пути для умных людей в СССР не было. Или ты борец с системой, или ты используешь ее для своей кайфовой жизни. Я ее использовал, а ты не мог ее пользовать, поэтому ты хотел ее свергнуть. И возникает философский вопрос: кто же прав? Но если бы мы стали спорить на эту тему, это занесло бы нас в гибельные выси. Так что спор, кто из нас прав, – нелеп. Но самое интересное не это. А то, что мы с тобой, прожив совершенно разные жизни, в которых мы даже не вспоминали друг друга, вдруг оказались в одной машине в эту ужасную грозу. То есть, от простого удара молнии или неправильного поворота руля мы могли погибнуть одной смертью, в один и тот же миг. И это отвечает на многие философские вопросы…