Коктейль из развесистой клюквы

Забыла сказать, что волосы у Севы рыжие, как проволока в обмотке конденсатора, глаза зеленые, а рот длинный и легко растягивающийся в улыбке, по размеру и форме совпадающей с арбузной долькой. В сочетании со свободными одеждами и вязаной шапочкой это делает Лосева похожим не только на орангутанга, но и на ярмарочного Петрушку. Обычно при виде Севы люди начинают непроизвольно улыбаться.

Сегодня был другой случай. Во-первых, ситуация явно не располагала к веселью. Во-вторых, Сева специально для интервью приоделся нехарактерным образом — в классический пиджак. Похоже, пиджак был с чужого плеча. Во всяком случае, белая Севина футболка оказалась длиннее пиджака, с которым плохо сочетались просторные парусиновые бермуды и дегенеративные летние кроссовки без пяток и носков, но зато с перепоночками, как на детских босоножках.

— Снимайте от пояса и выше, — попросил Лосев, заметив, что я критично рассматриваю его карнавальный костюм.

— Можно и выше, — покладисто сказал Вадик. — Ну, я готов. Вещай!

— Микрофон я тебе не отдам. Ты будешь им дергать, а это не лыжная палка, — предупредила я Севу. — Все, я держу, можешь начинать.

— К-г-х-м! — Для начала Лосев кашлянул так громко, что Вадик, внимательно следящий за индикатором уровня звука, болезненно поморщился. — Кх-ха!

— А теперь по существу, — попросила я, стараясь смотреть только на интервьюируемого.

Оператор выставил камеру таким образом, чтобы на заднем плане за Лосевым были видны трамвайные пути, красно-черная лужа и нечто, накрытое просторным отрезом брезента. Поскольку я вынуждена была стоять к Севе лицом, эта жуткая картинка была у меня перед глазами. Честно говоря, я испытывала сильное желание зажмуриться.

— А по существу я хочу официально заявить следующее: в нашем городе появились неорганизованные любители опасных трюков и глупых развлечений, которые ведут к трагедиям, подобным той, которая произошла сегодня, — глядя прямо в объектив, строго сказал Лосев. — Мы, члены спортивного клуба «Экстрим», осуждаем дикие выходки безответственных личностей, которые не дорожат своей жизнью и душевным покоем окружающих! Все.

— Программное заявление — и только? — немного удивилась я. — А прокомментировать случившееся ты не хочешь?

— А что тут комментировать? — пожал плечами предводитель организованных бандерлогов. — Ладно, отрежете, если я скажу чего лишнего. Значит, так: какой-то придурок, которому было скучно жить, залез в люк и по системе подземных коммуникаций прошел в тоннель. Там тоже есть люк, который соорудили для улучшения водостока, чтобы в дождь не заливало рельсы.

— Все равно заливает, — буркнул Вадик, который вынужден дважды в день пользоваться именно этой трамвайной веткой.

— Да я не об этом! — досадливо махнул снегоуборочной ладонью Лосев. — Этот люк — здоровенный прямоугольный колодец — был накрыт металлической решеткой, а веселые сволочи, называющие себя диггерами, ее сковырнули.

— Зачем? — удивилась я.

— Затем, что придумали себе адреналиновую бомбу! Представь: вылезает придурок из люка посреди тоннеля. Справа — рельса, слева — рельса, прямо в лоб под уклон несется трамвай! Фары горят, звонки звенят, за стеклом — вагоновожатая с перекошенной от ужаса мордой… Тормоза скрежещут, пассажиры в вагоне валятся друг на друга, а наш безмозглый затейник прыгает и буквально перед носом у летящего трамвая заскакивает в нишу!

— Какую нишу? — не понял Вадик.

— В такую — вроде могилки, только вертикальной. Примерно два метра в длину, метр в ширину, глубиной сантиметров семьдесят, — добросовестно перечислил Сева. — В общем, вполне достаточно, чтобы спрятаться и без вреда для организма пропустить транспорт мимо.

— Ничего себе! — поежилась я.

— А что потом? — с интересом спросил Вадик.

— А потом, не дожидаясь, пока прибежит вагоновожатая с монтировкой, придурок снова шмыгает в колодец и марширует на исходную позицию, по самую маковку налитый адреналином, — злобно ответил Сева.

Он сплюнул себе под ноги, тут же извинился и оглянулся на тоннель.

— Вот только этому конкретному любителю дебильного экстрима не повезло, — закончил он. — Из люка-то он вылез, а вот в нишу не попал… Один — ноль в пользу трамвая.

Мы немного помолчали.

— Ну, я камеру выключаю? — спросил Вадик. — Сева, с тобой все?

— Все, — устало кивнул Лосев.

— Тогда я побегу делать подсъемки, — заторопился оператор.

— Только не слишком увлекайся крупными планами, — попросила я. — Особенно, если будешь снимать что-нибудь страшное. Я не хочу, чтобы наш репортаж смотрелся как ужастик.