Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945

В камере он оставил свой вещевой мешок – связанный и адресованный ему во Франции с запиской: «Au cas je rèussirai je serai reconnaissant que l'on me fasse parvenir mes affaires à l'addresse suivante – Lieut Pierre Mairess-Lebrun – Orange (Vaucluse). Que Dieu m'aide!»[21] Через несколько недель он написал нам из своего дома в тогда не оккупированной Франции, и мы отослали его ему.

И снова, только после того как лошадь ускакала, мы предприняли запоздалые шаги. Мы установили в ограде парка дверь, чтобы наши люди при необходимости могли быстро и беспрепятственно проходить через нее. Мы увеличили высоту ограждения вокруг загона двумя футами колючей проволоки. Те, кто находился под арестом, в будущем должны были упражняться по утрам и днем, и не в парке, а на террасе вдоль западной стороны замка позади гауптвахты, с надзирающим за ними караульным с каждого конца этой террасы. Позже побег, по способу Лебрана, был испробован даже оттуда.

Как специальный лагерь или, скорее, лагерь специалистов, мы могли получить разрешение от ОКБ на любой необходимый нам материал. И все же к лету 1941 года мы не только не удосужились вкопать микрофоны в качестве предупредительной меры против рытья туннелей, но и не установили какую-либо иную электрическую систему предупреждения там, где наши здания примыкали к баракам. Все, что дало нам ОКБ, – то есть все, что мы сочли стоящим попросить, – было четыре ищейки и их хозяева и один старый, уволенный на пенсию комиссар уголовной полиции. Последнего англичане сразу прозвали Тигром. Они утверждали, будто он сам признавался в том, что сражался с Наполеоном. Говорили даже, что, когда они спросили его, с каким именно Наполеоном, Наполеоном III в 1870 году или Наполеоном Великим, он ответил, что так стар, что не помнит! Собаки нашли одного или двух беглецов в парке, но я не думаю, чтобы Тигр вообще когда-нибудь кого-нибудь поймал. В конце концов, мы сделали его ответственным за камеры, и пленные часто подходили к нему и спрашивали: «Насколько полны камеры? Когда будет одна пустая для меня? И не проследите ли вы, чтобы мне досталась камера, выходящая на террасу?» (Такая была только одна – над западной террасой.) И Тигр помогал.

Каждый месяц мы проводили большой обыск на том или ином этаже замка. К несчастью, пленники не могли не заметить наших приготовлений или узнавали об этом заранее через своих «агентов».

За все пять лет в Кольдице для нас не нашлось ни одного постоянного доносчика, но дважды мы получали сведения от оказавшихся нам полезных информаторов, о которых я расскажу позже. Один пленный, прибыв в лагерь, добровольно согласился доносить, но в течение двадцати четырех часов после его прибытия собственная «контрразведка» заключенных разузнала о его пронемецких взглядах из его прошлого досье, и по совету заинтересованного старшего офицера нам пришлось его удалить. Нам он не принес никакой пользы.

Наши два немецких унтер-офицера, Муссолини и Диксон Хоук, Хорек, знали о происходящем в лагере столько же, сколько и остальные, и наверняка знали практически всех заключенных в лицо. Но они были слишком заняты рутинными делами, чтобы излишне размышлять над своими подозрениями.

Но на этот раз мы придумали один ловкий ход – Rollkommando[22], или «пожарная команда», или «полицейский отряд». Он состоял из унтер-офицера и шести солдат, некоторые из них время от времени просто врывались во двор и бросались вверх по той или иной лестнице, когда наобум, когда заметив что-то подозрительное. В тот миг, когда «полицейский отряд» появился в воротах, все присутствующие во дворе издавали предупреждающий крик, прекращавший всякую тайную деятельность. Все время, пока «полицейский отряд» громыхал вверх по винтовой лестнице в углу двора, его сопровождали крики французов, поляков или британцев, в зависимости от того, чьи помещения они в данный момент штурмовали. Однако, к их чести будет сказано, они тем не менее имели некоторый успех.

Голландцы встречали их прибытие тише, а потому однажды лишились большого количества материала – система оповещения подвела. Основная деятельность, такая как рытье туннелей, в Кольдице никогда не имела успеха, хотя за пять лет мы обнаружили более двадцати подкопов.

Переодевания пользовались удивительным успехом, несмотря на наши старания их пресечь. Успех подражания зависит от бдительности первого встреченного тобой врага и уменьшается пропорционально удалению от центра.

Мы могли принять, и в итоге приняли, механические меры против рытья туннелей, но переодевания требовали более совершенного человеческого фактора, чем имелся в нашем распоряжении на всем протяжении войны.