Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945

Но эта горизонтальная шахта шла отнюдь не на север по кратчайшему пути за пределы проволочных ограждений. Она шла точно на восток под часовней. Огромные вековые поддерживающие балки под полом часовни были пропилены насквозь. Одноколейный путь и вагонетка служили для доставки камня с рабочего конца туннеля назад к основанию башни. Здесь его поднимали наверх на крышу, и, как мы уже знали, складывали на чердаках. Были установлены электрическое освещение и сигнальная система, питавшиеся из цепи в ризнице и при необходимости управляемые оттуда под прикрытием «религиозных и культурных мероприятий», которые мы так опрометчиво разрешили шесть месяцев ранее. Почему они пошли на восток под часовней, а не выбрали кратчайший путь наружу – прямо на север? Мы сочли, что они допускали существование склепа.

В конце часовни туннель шел вертикально вниз более двадцати футов, проходя под фундаментом, после чего снова поднимался к крутому склону парка. Я пролез до самого конца. Над моей головой время от времени раздавались шаги караульных, марширующих туда-сюда. Оставалось пройти еще около тридцати футов. Земля была мягкая и легко поддавалась. Мы успели как раз вовремя.

Французы были уверены, что о туннеле проговорились некоторые из их соотечественников, недавно переведенных в Эльстерхорст, но это была неправда. Обстоятельства начала нашей инспекции башни с часами в то утро свидетельствовали о том, что мы абсолютно не имели представления, что нас там ждало. Мы отнюдь не ожидали найти вход в туннель прямо под крышей. Если нам и вправду бы намекнули об этом, мы хотя бы расставили часовых на каждом этаже подле замурованных входов в башню. Эта находка представляла собой одну из тех счастливых случайностей, что иногда происходят, когда человек довольно долго следует здравому принципу. В этом случае нашим правилом было медленно и методично приближаться к подозреваемому опасному месту, игнорируя отсутствие результатов вплоть до окончания поисков, будь они успешными или нет. Это была поистине находка – на этот туннель, должно быть, ушло по крайней мере шесть месяцев работы. Мы все ликовали – особенно комендант. В награду он разрешил нашему поисковому комитету особое увольнение и в порыве щедрости включил в список бенефициаров и солдата, нашедшего вход в подвале!

Глава 7 Сверхуверенность подорвана

Возможно, общая реакция бешенства и беспомощной ярости на обнаружение туннеля в часовне, в особенности среди французских офицеров, и спровоцировала инцидент, включавший лейтенанта Веркеста из бельгийской группы. Однажды утром этот офицер зашел слишком далеко в своем отказе отдать честь дежурному офицеру и вытащить руки из карманов, когда ему приказали это сделать. Это произошло во время построения и в присутствии других офицеров. Назначили военный суд по обвинению в неподчинении приказу. Местный адвокат, бывший военнопленный из Англии, взял на себя обязанности защиты. Слушание было назначено на март, а до тех пор Веркест оставался под арестом.

Тем временем мы долго и громко препирались с пленными по поводу ремонта, который необходимо было сделать в башне с часами, под часовней и на чердаках. Кто заплатит за это и за уборку нескольких тонн камня? Местный подрядчик запросил двенадцать тысяч марок (почти тысячу фунтов стерлингов) за уборку! Кстати, ему нужно было еще и залить дыры цементом. Комендант произвел вынужденный сбор из зарплаты всех заключенных. Заключенные имели право на половину их оклада на родине (15 марок за английский фунт). Эта сумма выдавалась им в лагерных марках – незаконное платежное средство. Швейцарское государство хранило настоящие наличные деньги, которые и мы и союзники выплачивали в поддержку лагерных денег, выпускаемых с обеих сторон. ОКБ вмешалось в спор по поводу туннеля по требованию заключенных и запретило данный коллективный штраф. Они приказали возместить эти суммы, заявив, что это было коллективным наказанием и комендант не имел права его осуществлять. Они сказали, что, согласно Женевской конвенции, это было незаконно. Сначала мы было потеряли свой престиж, но скоро вновь обрели его, а вместе с ним и наши деньги, благодаря счастливой интерпретации той же конвенции, поддержанной на этот раз солдатиками ОКБ, мнящими себя специалистами по военному праву.

Мы использовали доходы столовой, которые под конвенцией, как мы удачно заметили, могли быть использованы «на благо пленных». Несомненно, говорили мы, хорошо, что крыша не обвалится на них, а пол в столь ценимой ими часовне не рухнет под ними! Против этого ничего не возразишь!

Что же касается оборонительных мер – мы закрыли часовню на неопределенный срок. Она была использована не по назначению. Мы также вкопали микрофоны через каждые тридцать футов вокруг всех бараков. Внушительное количество новеньких инструментов, найденных нами в башне с часами, снова показало, что взяточничество и коррупция в караульной роте процветали. ОКБ приказало ее расформировать.