Колдовская метка

В отчаянии Хьелльрунн схватилась за кухонный нож. Не станет она церемониться, если всадники угрожают Мареку. Снаружи послышались тихие шаги: они топали по слякоти и вскоре добрались до приоткрытых дверей кузницы. Голоса стали чётче, но злости в них не слышалось. Глаза Хьелльрунн расширились от удивления, когда она поняла, что Марек говорил на сольском. Неизвестные слова исходили из уст самого близкого человека. Сольский – язык солдат, язык Зорких и жестокой Империи. Тревога и ледяной страх заглушили гнев.

Молча молясь богиням, Хьелльрунн вернулась на кухню. Дрожащими руками она положила нож, больше не помышляя о том, что станет сражаться. Пусть отец и скрывал прошлое, но не мог же он союзничать с Империей? Разве Вернер не говорил, что они шпионили за Империей, а не для неё?

Хьелльрунн бросилась бежать. Она мчалась по тёмным улицам, усыпанным серым снегом. Она пролетала мимо домов и семей, где домочадцы знали друг друга. Она убегала от тех, кто жил как открытые книги с кучей историй и сказок. Каждый вдох обжигал лёгкие; каждый шаг уводил от отца и секретов, которые Хьелль не хотела знать. Она бежала от человека, говорящего на языке врагов.

* * *

– Сегодня мы не планировали урок, – напомнила госпожа Камалова.

Она налила чай и принялась барабанить пальцами по столу. Хьелльрунн ворвалась в хижину молниеносно, как и немедленно принялась рассказывать.

– Он говорил по-сольски, – прошептала Хьелльрунн, повторяя в четвёртый или пятый раз.

Она ждала у двери, постоянно выглядывая в окно.

– Многие говорят по-сольски, – заметила госпожа Камалова. – Это не значит, что они – плохие люди.

– Но это мой отец! – Хьелльрунн посмотрела на старуху. Почему она не понимает? – Он говорил на сольском, языке Империи!

– На языке Сольминдра, – поправила госпожа Камалова, подняв палец. – Язык Империи – страх. И он звучит иначе.

– Но они враги. Да ещё и отец по-сольски заговорил.

– И? Я тоже говорю по-сольски. – Сутулая крестьянка исчезла, и теперь перед Хьелль предстала женщина с красивой осанкой, уверенным взглядом и неодобрительно поджатыми губами. – Не все в Империи жалуют Императора. На сольском говорили ещё в те времена, когда Империи даже в планах не было. Не связывай язык и культуру с поступками жаждущего власти тирана.

– Извините, – прошептала Хьелльрунн.

– Насколько стало бы проще жить, если бы о зле можно было судить по языку, – продолжила госпожа Камалова. – Или по цвету кожи.

– Я не встречала добрых людей Сольминдра.

Госпожа Камалова нахмурилась.

– Да не в этом суть! Суть в том, что бывают добрые и злые люди. А ещё бывает так, что человек, которого ты считал плохим, делает что-то хорошее, чтобы сбить тебя с толку.

– Но зачем отцу разговаривать на сольском с Охранцами?

– Может, у него и спросим?

– Что?

Старуха указала в окно.

– Он на поляне.

Хьелльрунн бросилась к шкафу и схватила нож. Распахнув дверь, она выставила перед собой лезвие.

– Держись подальше. Мне ничего от тебя не нужно. Ничего, слышишь? Ты лжец!

Марек и Вернер обменялись взглядами, и отец протянул руки ладонями вверх.

– Я хочу поговорить, Хьелль, – убеждал он. – Я слишком долго молчал, и теперь настало время правды.

– Мы оба молчали, – признался Вернер.

Госпожа Камалова обняла ученицу за плечи и забрала нож из её рук.

– Прошу, заходите. И перестаньте уже кричать в моём лесу. Вы всех животных разбудите. Или мёртвых из могил поднимете.

Все четверо быстро собрались в кухне.

– Пора объясниться, Марек. – Госпожа наливала чай. – С тех пор как забрали её брата, Хьелль попрощалась с детством. Она должна знать.

– Знаю, но… – Отец покачал головой.

– Я и не думала, что вновь увижу тебя, – обратилась Камалова к Вернеру.

– Вы знаете друг друга? – удивилась Хьелльрунн.

– Я должен признаться. – Дядя с сожалением глянул на Марека. – Как ты и просил, ради безопасности Хьелль я отправился в Хельвик, чтобы убить Тройку. Я хотел дать понять Империи, чтобы не смели приходить за нашими детьми. – Вернер заглянул в тёмную кружку чая и вздохнул. – Первые двое умерли быстро, потому что я застал их врасплох. Но когда настал черёд третьего, я не смог. Она словно ждала меня, будто нет ничего необычного в том, что убийца ворвётся в дом среди ночи.

– Почему не рассказал? – спросил Марек, суровый и бледный.

– Я увидел её без маски и плаща. Из Зоркой она превратилась в обычную старуху, которая лежала в постели, пытаясь заснуть.

Хьелль перевела взгляд на госпожу Камалову.

– Что?

– Думала, ты знаешь. – Наставница пожала плечами.

– Я подозревала, что вы были Зоркой, – пробормотала Хьелльрунн. – Но никак не думала, что вы – та самая пропавшая без вести из Хельвика!

– Почему бы и нет?

– Что ж… – Хьелльрунн сморщила нос. – Вы такая старая, что я решила…

Госпожа Камалова закатила глаза.

– А Хигир и Ширинов – весенние цыплята, да?

Марек встал из-за стола и уставился в окно.

– Я не мог признаться, что потерпел неудачу, – признал Вернер, не глядя на Марека. – После всего, что ты для меня сделал…

– Что? – Хьелльрунн перевела взгляд с дяди на отца. – Что он для тебя сделал?

Вернер открыл рот, чтобы заговорить, но Марек перебил: