Колдовская сила любви

Иногда она просыпалась среди ночи, и шла на кухню за таблеткой от головной боли и снотворным. Она ложилась и, успокаивая себя, говорила, — я все правильно сделала, и пусть этот дурацкий сон больше никогда не снится мне. И мирно засыпала.

В начале ноября они уехали в Афины, предварительно официально зарегистрировав брак в одном из московских загсов. Всё было совсем не так, как она себе это когда-то рисовала в мечтах, а буднично и просто. Она сама настояла на этом, заявив, что если Василис хочет, он может устроить пышную свадьбу дома у себя на родине. Здесь в Москве, она даже не афишировала об этом среди своих друзей и знакомых. Знала только Зоя, которая была свидетельницей в загсе, из-за чего ей пришлось на неделю задержаться в Москве перед отъездом в Монголию к Леониду, который уехал туда двумя неделями раньше. Кстати сказать, Зоя сыграла свадьбу в отличие от Маши, по полной программе. И хотя играли дома, а не в кафе, собралось человек тридцать. Было весело, и Маша от души радовалась за неё, хотя и расстраивалась, что, возможно, не скоро увидит подругу. За пять лет учебы в Университете и потом, работая, они настолько сдружились, что доверяли друг другу свои девичьи секреты и потому расставание на неопределенно долгое время, было для обеих грустным и болезненным.

Больше всех радовалась за Машу, конечно же, мама. Мария Андреевна была счастлива, когда Василис попросил у неё руки дочери, и благословила обоих с легким сердцем. Единственно, что её огорчало, их внезапный отъезд в Грецию. Она оставалась одна и из ближайших родственников в Москве у неё была только сестра покойного мужа. Да и то, она часто болела, и к тому же плохо слышала, поэтому разговаривать с ней было весьма тяжело и сложно. Перспектива остаться одной в большой квартире, была не из приятных. Конечно, она знала, что наступит время, когда Маша рано или поздно выйдет замуж, станет жить самостоятельно, но она все равно останется рядом. А теперь им предстояло расстаться, надолго, возможно навсегда. Ей не хотелось об этом думать, потому что понимала, что так надо, что любовь и благополучие её дочери главнее её старческого эгоизма, и потому даже намеком не упомянула, что ей будет одиноко в Москве без неё. Впрочем, Маша и сама понимала это и не раз говорила матери, что будет ей звонить по возможности как можно чаще.

До её отъезда в Афины, оставалось три дня. Она сидела на кровати. Василис задерживался на работе, и она не знала чем заняться. Мать, которая за те две недели, что в их квартире поселился зять, уже привыкла и потому, постучала в дверь, прежде чем войти.

— Мам, входи.

Мария Андреевна вошла и, посмотрев на дочь, сказала:

— Ну что, чемоданное настроение?

— Вроде того.

— Вася, задерживается? — так они между собой называла Василиса.

— Да, позвонил, сказал, что приедет к девяти.

— Может, пойдем пока чайку попьём?

— Пойдем.

Она встала и отправилась вслед за матерью на кухню. Поставив на плиту чайник, они сели в ожидании, когда он закипит.

— И всё же я не понимаю, почему ты решила оставить свою фамилию?

— Моя мне больше нравится. И потом, мы уезжаем, переоформление кучи документов на новую фамилию потребует столько времени. Не бери в голову, мам.

— Я не беру. А ты с Васей посоветовалась по этому поводу?

— Он сказал, что это как я решу.

— Он ради тебя на все согласный.

— Да уж.

— Что это ты так вздыхаешь. Радоваться должна, что муж так к тебе относится.

— Вот я и радуюсь.

— Я вижу, как ты радуешься.

— Ой, мама, все нормально. Я вот только одного боюсь.

— Чего же ты боишься?

— Как меня там встретит его родня. У него ведь в Афинах родственников тьма. Скажут, ну привез заморскую диву, своих не хватает.

Мария Андреевна рассмеялась. Вот уж нашла, о чем горевать. Как встретят, так и встретят. Главное, что он тебя любит, а всё остальное ерунда.

— Возможно, но всё же.

— Все через это проходят. Мне тоже было страшно знакомиться с родителями твоего отца. В отличие от тебя, мне было куда сложнее.

— Это чем же?

— Покойная свекровь и свекор были людьми образованными, жили в Москве, а кто я? Студентка и Свердловска. Приехала в Москву на учебу и на тебе, за москвича ухватилась.

— Мам, тогда были другие времена.

— Какие бы времена не были, а нравы остаются. А ты, как никак из России, да еще из Москвы, окончила МГУ, папа был дипломатом.

— Ой, мам, ну при чем тут папа дипломатом.

— Извини, это я так к слову.

Маша налила чай и достала из холодильника коробку конфет.

— Мам что-нибудь еще достать к чаю?

— Нет, я ничего не буду.

Они молча пили чай, размышляя, каждая о своем. Маша посмотрела на мать, и ей так стало её жалко оставлять здесь одну, и она подумала: — как она будет здесь без меня? Надо забрать её к себе сразу, как только представится возможность.

— Мам, а ты приедешь к нам жить, когда мы обустроимся?

— Посмотрим, чего сейчас загадывать.

— Значит приедешь.

— Коли мне станет здесь совсем тоскливо, приеду.

Она взяла пустую чашку, помыла и поставила на полку.

— Я пойду к себе, почитаю. Если что, позовешь.

— Хорошо.