Колдовские чары

Когда Анжела появилась в церкви под руку со своим дядюшкой, со всех сторон раздались возгласы восхищения. "Скорее всего, это из-за ожерелья", — подумала Анжела. Но нужно признать, что мадам Бре превзошла саму себя, сшив просто великолепное свадебное платье из мягкого белого шелка. Оно соответствовало строгому классическому стилю, введенному революцией, и высокой, стройной фигуре Анжелы. Декольте благоразумно подчеркивало ее полные груди, поддерживаемые с помощью перекрестных штрипок, шитых мелким неровным жемчугом. Ниже них мягкими складками, почти до пят, ниспадала узкая юбка, которая завершалась небольшим шлейфом. На ее волнистых темных волосах красовалась жемчужная диадема, с которой свисала полукруглая прозрачная вуаль, подчеркивающая красоту ее выразительного лица.

Нет, она не обладала классической красотой, отметил про себя родственник Филиппа, не могла она и вдохновить мечтательную иллюзию о невероятной красоте ее младшей кузины, которая, словно мух, притягивала к себе мужчин. Лицо невесты представляло собой уникальное сочетание гордо смотрящих прямо перед собой голубых глаз, рта, который обладал не только благородными очертаниями, но мог в любое мгновение переходить от нарочитой, неприступной твердости к улыбчивости, сдобренной чувством юмора. У нее было такое милое необычное лицо. Оно, конечно, запомнится надолго, ведь классическая красота быстро забывается.

Когда его молодой родственник, высокий и красивый приверженец стиля, в котором все узнавали потомка аристократов старого режима, оказывался рядом с ней, то получалась поразительная пара. "Они всегда будут вызывать к себе уважение", — с удовлетворением думал про себя мэр. В церкви не было слышно никаких посторонних звуков, кроме шелеста одежды, когда, по требованию канона, члены конгрегации опускались на колени и вставали снова на ноги. В благоговейной тишине, когда молодая пара опустилась на колени перед алтарем, чтобы получить благословение их супружеского союза, величественное песнопение устремилось вверх к высоким сводам.

После торжественного шествия по проходу между скамьями они вышли на площадь, где их ожидал свадебный подарок Анжелы Филиппу, — красивая четырехместная карета, покрытая блестящим черным лаком, украшенная золоченым гербом Филиппа, запряженная двумя лоснящимися гнедыми лошадьми с белыми копытами. На лице жениха отразилась бесхитростная радость, и он посмотрел Анжеле прямо в глаза с такой любовью, что она тут же почувствовала слабость от нахлынувших на нее чувств.

Он помог ей сесть в карету. Они откинули назад ее верх, а Анжела с удовольствием разглядывала Пляс де арм, где солнце играло на блестящих мушкетах и начищенных сапогах городской гвардии в мундирах небесно-голубого цвета, выстроившейся шеренгой по просьбе мэра, чтобы отдать тем самым честь новобрачным. Когда она повернулась к гвардейцам, они вскинули вверх мушкеты, ловко перенесли их на другое плечо, снова подняли вверх, и потом вернули в первоначальное положение. Она помахала им рукой в белой перчатке, а они шумно ее поприветствовали. Там, за плацом для парадов и бараками, над набережной, они видели высокие мачты стоявших в порту кораблей, прибывших сюда из Соединенных Штатов, Европы, Вест-Индии.

Эта картина вызвала у нее воспоминания о свадьбе Клотильды, о той ночи, когда они узнали о том, что стали гражданами другого государства. С тех пор не прекращался поток американцев, прибывающих в Новый Орлеан, шокирующих всех своим высокомерным видом собственников и грубым, нахрапистым способом ведения своих дел. Но куда же от них теперь деваться? Некоторые из них даже проникли сегодня в церковь на их бракосочетание!

"Дорогая Клотильда, — думала она. — Если бы ты была только рядом со мной сегодня!" Но она была далеко, среди вот таких бесцеремонных людей с дурными манерами, к тому же она была беременна…

Повернувшись к Филиппу, Анжела заглянула ему в глаза и сразу почувствовала, как окунулась в омут любви, который таился в их глубине. Он поднял ее руку, на которой был надет массивный золотой браслет, принадлежавший когда-то ее матери, а до этого ее бабушке, и поднес ее к губам.

Прихожане высыпали на площадь и последовали вслед за каретой, которая довезла молодоженов до зала для балов и общественных приемов, расположенного почти рядом с церковью. Там, блистая своим брачным великолепием, они принимали поздравления от городских жителей, включая и тех, как шепнула она на ухо Филиппу, которые потешались над глупыми памфлетами.

Музыканты заиграли, и Филипп, пригласив ее на вальс, сделал с ней круг по залу. Все гости дружно зааплодировали. Потом мэр с супругой, тетушка Астрид с дядюшкой Этьеном присоединились к ним во втором туре вальса, и вскоре вся городская элита закружилась в увлекательном танце.