Колдовские чары

— Даже очень, — мрачно заметил он. — Но такое происходит, правда, не всегда. Иногда, наступают такие моменты, когда я это чувствую достаточно…

— Не выдумывай, — сказала Мелодия. — Она и на меня сердится, когда я ее раздражаю. Пошли на галерею, понаблюдаем за игрой светлячков, как когда-то в детстве. — Теперь целых два года им больше не быть вместе.

— Теперь я уже никогда не буду такой, как прежде! — грустно сказала Мелодия. — Ни я, ни ты, ни Джеффри. У меня ничего не изменилось, когда я пошла в монастырскую школу Святой Урсулы. Но теперь все изменится. Я буду скучать по тебе, по Джеффри! У вас будут новые приключения, вы встретитесь с новыми людьми, а я все время буду только ждать…

Она думала о Джеффри, о его последнем проведенном здесь вечере, когда они с ним отошли далеко от костра, на котором жарилась рыба, и он обнял ее. Ей показалось вполне естественным, что он крепко прижимал ее к своему сердцу; она посмотрела на него, ожидая как вполне естественного его поцелуя. Луна освещала лицо Джеффри, и она заметила, как плотно у него был сжат рот, какая страсть была в его глазах, и тогда впервые она поняла, какие глубокие чувства он испытывает к ней. Когда он поцеловал ее, этот нежный поцелуй открыл перед ней совершенно новый неизведанный мир чувств, у них появилось новое ощущение своего "я", и все это случилось, когда он уезжал.

Стоя рядом с ней на галерее, Жан-Филипп глядел на нее по-иному, печальными от неминуемой разлуки глазами. Он вдруг увидел то, что прежде не замечал, считая чем-то само собой разумеющимся, — богатство, прямо-таки изобилие ее волос, оттеняющие ее щеки цвета магнолии, темные ресницы, похожие на бабочки, вот-вот готовые вспорхнуть, яркость ее освещенного луной взгляда, когда ресницы ее взмывали вверх. Он также чувствовал, как ей не по себе.

— Мелодия, тебе не дадут прохода местные щеголи. Может, я вернусь домой, а ты уже выйдешь замуж, — печально сказал он.

— До тех пор, покуда ты не сможешь приехать на мою свадьбу, я ни за кого не выйду! Обещаю тебе, Жан-Филипп!

— Просил ли тебя Джеффри ждать его?

Даже в темноте Мелодия почувствовала, как покраснели ее щеки.

— Он сказал, что не станет обращаться ко мне с такой просьбой, но… "Он любит меня!" — Она не могла повторить его слова. Они для нее еще были совсем неясными, слишком интимными. Да, она будет его ждать. Она была уверена, что Жан-Филипп знает об этом и без нее.

— Если бы мы не были родственниками, — порывисто сказал он, — я тоже попросил бы тебя ждать меня, но если ты захочешь выйти замуж за другого, то я предпочел бы, чтобы твоим избранником стал Джеффри.

Она заплакала.

— Ах, Жан-Филипп, я вас так сильно люблю обоих, так сильно…

15

Париж, 1821 год

В кафе в Пате-Рояле было много посетителей, которые пришли сюда после театра, — все возбужденно обсуждали сообщение о смерти Наполеона Бонапарта на острове Святой Елены. Во Франции воцарился мир, власть вновь оказалась в руках Бурбонов, а на троне сидел тучный Людовик XVIII. Париж снова стал центром удовольствий.

В Тронном зале кафе "Тысяча колонн" раздавался шепот приглушенных голосов и сдержанные смешки. Свет сотен свечей в хрустальных канделябрах заставлял сверкать, играть всеми цветами радуги изумруды, рубины и золото на ценных украшениях женщин. При их движениях атлас поскрипывал, а бархат шуршал, вино искрилось в красных или золотых изящных бокалах.

Вдруг раздался чей-то юношеский сердитый голос, неуверенный и невнятный от выпитого:

— Черт вас подери, месье! Я всегда плачу свои долги!

— Но тебя никто не просит ставить аперитив моей даме, ты, пьяный сосунок!

Все посетители, в том числе и Минетт, как по команде, повернулись в сторону ссорящихся. Взгляд ее остановился на молодом человеке, который заговорил первым. Она никак не могла отвести от него глаз. Минетт видела перед собой воскресшего Филиппа, Филиппа в молодости, когда она впервые увидела его… Неужели это… Нет, не может быть!

Мой сын. Сердце у нее, казалось остановилось, и слабость разлилась по всему телу. Она жадно глядела на Жана-Филиппа, стараясь получше рассмотреть его.

Боже мой, он рылся в кармане, пытаясь выудить оттуда свою визитку. Неужели он был таким сорвиголовой, что не побоялся бросить вызов такому человеку, как месье Доде?

Охваченная паникой, она встала и через зал направилась к группе гостей, стоявших возле "трона" Лимонадной Королевы, которая, сидя за стойкой, уставленной бутылками, стаканами и фужерами, уже лихорадочно махала рукой своему мужу, хозяину заведения.

Грациозно споткнувшись, она сделала вид, что падает между двумя стоявшими друг напротив друга джентльменами прямо на Жана-Филиппа. Он инстинктивно поднял руки, чтобы удержать ее, но, ощутив ее вес, неожиданно зашатался. Она покорилась непреодолимому желанию обнять его.

— Ах, месье, — прошептала она. — Вы спасли меня от позора, от неминуемого падения. Я вам так благодарна.