Колдовской мир. Том 1

Корис еще раз взмахнул топором, искусно повернув в воздухе лезвие. Саймон отвернулся от пустого кресла. С самого своего появления в этом мире он был свидетелем колдовства его обитателей и принимал его как должное. Так воспринял он и последние события. Но даже завладев знаменитым топором Вольта, они не нашли ни воды, ни пищи, и Саймон сказал об этом.

— Верно,— согласился Такстон,— если другого выхода от сюда нет, придется вернуться на берег и попробовать что-нибудь другое.

Но выход был. За креслом в стене виднелся арочный проход, забитый землей и обломками камня. Они принялись работать, используя ножи в качестве орудий. Даже для отдохнувших людей это была тяжелая работа. И только страх, что возвращаться придется морем, заставлял Саймона забыть об усталости. В конце концов они расчистили небольшой проход н оказались перед дверью. Дверь была сделана из какой-то очень прочной древесины. Она, простояв века, не сделалась трухлявом. Наоборот, какой-то естественный химический процесс превратил ее в камень. Корис жестом велел всем отойти.

— Это мое дело.— Снова взлетел топор Вольта. Саймон едва не закричал, боясь увидеть, как прекрасное лезвие топора раскалывается, прикасаясь к камню. Послышался звон, топор снова взмыл в воздух и обрушился со всей силой мощных рук капитана. Дверь раскололась. Часть ее упала вперед. Корис отошел, а трое оставшихся расчистили проход. В лицо им ударил яркий дневной свет. Свежий ветерок разогнал затхлый воздух подземелья. Убрав остатки дверей и пройдя сквозь стену из сухих ветвей, спутанной паутины и высохших насекомых, они оказались на вершине утеса. Прямо перед ними начинался спуск к ручью. Ни слова не говоря, Саймон устремился вперед, надеясь промыть высохшее горло, смыть соль с разъеденной кожи. Чуть позже, окатив себя серебряной водой, он неожиданно обнаружил, что Корис исчез. Саймон был уверен, что капитан вместе с ними покинул склеп Вольта.

— Где Корис? — спросил он Такстона. Тот плескал в езое лицо пригоршнями холодную воду и трубил от удовольствия. Йивин лежал на спине возле ручья, закрыв глаза.

— Он отдает последний долг тому, кто остался внизу,— ответил Такстон.— Гвардеец не может оставаться открытым ветру и воде, о нем должен позаботиться его офицер.

Саймон вздохнул. Он совсем забыл об убитом, лежащем на берегу. Хотя он по своей воле вступил в гвардию Эсткарпа, он еще не чувствовал себя ее частью. Эсткарп слишком древен, его жители — и колдуны — слишком чужды ему. Что обещал ему Петрониус, предлагая бегство? Он говорил, что человек, воспользовавшийся его услугами, будет перенесен в тот мир, которого жаждет душа. Саймон солдат, и вот он в мире постоянной войны. Но здесь воюют другим способом, и он по-прежнему чувствует себя чужим. Он вспомнил женщину, с которой бежал по болотам, не зная, что она колдунья из Эсткарпа. Во время бегства были моменты, когда они испытывали друг к другу чувство товарищества. Но впоследствии оно исчезло. Она была в одной из лодок, когда они бежали из Салкаркипа. Неужели ее ждало то же безжалостное море? Он замер, испытывая странное чувство, которое он не сумел бы назвать. Перевернувшись в траве, он положил голову на согнутую руку и расслабился, а затем уснул. Так расслабляться и моментально отключаться он научился уже давно. Проснулся он скоро, потому что солнце еще ярко светило. В воздухе пахло едой. В расщелине горел небольшой костер, и Такстон жарил на нем рыбу, нанизанную на прут. Корис спал, положив топор под голову, его мальчишеское лицо казалось уставшим. Йивин лежал на животе, опустив в ручей руки. Он доказал, что является не только отличным всадником. Из воды он вытаскивал одну за другой огромные рыбины. Когда Саймон подошел, Такстон поднял брови.

— Возьмите свою порцию,— и он указал на рыбу. Саймон уже собирался взять кусок, как вдруг заметил напряженный взгляд Такстона и сам посмотрел в ту сторону. Над их головами описывала широкий круг птица с черным оперением. На груди у нее виднелось белое У-образное пятно.

— Сокол! — Такстон выдохнул это слово, как будто оно обозначало опасность не меньшую, чем засада колдеров.

Птица с искусством, присущим хищникам, повисла над ними, распластав крылья. Увидев свисающие с ее лап яркие ленты, Саймон понял, что птица не дикая.

— Капитан! — Такстон тряс Кориса, тот сел, и, как ребенок, стал протирать глаза кулаком.— Капитан, фальконеры близко!

Корис резко задрал голову, потом вскочил, заслонив глаза от солнца, и стал смотреть на медленно кружащуюся птицу. Он свистнул, и в свисте его звучала чистая мелодия. Ленивое движение прекратилось, и Саймон увидел чудо скорости и точности — удар сокола. Сокол упал с неба и сел на рукоять топора Вольта, лежавшего в траве. Он раскрыл клюв и издал хриплый крик. Капитан склонился к птице, осторожно поднял одну из лент. На солнце сверкнуло металлическое кольцо. Корис внимательно рассматривал его.

— Малин. Это один из его часовых. Лети, крылатый воин,— Корис обращался к птице.— Мы одного племени с твоим хозяином, и между нами мир.