Колдовской оберег

– Что ты несешь! – нахмурился Осип. Ему стало неприятно, что его родню, хоть и дальнюю, ставят в один ряд с проституткой. – Не Манжетова она, а… – он запнулся. Фамилия у Юли была неблагозвучной, такую не то что носить, называть неловко. – Недорез она. Юлия Недорез! – зло сказал Осип.

– Бывает, – посочувствовал Юрец. – У нас в классе был Держисвечка – вот пацану доставалось, только ленивый не обзывался.

– Я находился в Японии у своего партнера по бизнесу, когда мне позвонила Юля и попросила помочь. Номер, с которого она звонила, был мне незнаком, но по коду я понял, что вызов из Петербурга. Юля почему-то представилась чужим именем и сказала, что находится под арестом.

Я не понимал, что происходит. Юля в тюрьме и почему-то называет себя Александрой Леванцевой, – Осип озадаченно посмотрел на Семирукову, ожидая разъяснений. Валентина молчала, внимательно его слушая, и Манжетов, не дождавшись разъяснения, продолжил:

– Юля представилась чужим именем, и, кажется, я уже где-то слышал это имя. Бог с ней, с Леванцевой, может, и встречались где, мир, как известно, тесен. Это тогда я так думал, теперь вспомнил. Леванцев – муж моей четвероюродной сестры (или кто она мне?) Татьяны. Я ее заочно как Мухину знал.

Нужно было бросать все и спасать Юлю. Сам ведь виноват! Надо было об этом чертовом дзёмоне по пьяни сболтнуть! Дьявол меня тогда дернул за язык. Знал же, с кем дело имею: с алкашом и двумя бродягами, один из которых уголовник. Макс-то, скорее всего, Юлю и втянул в какую-нибудь авантюру, отчего она и попала в тюрьму. Или его дружки-уголовники подсобили. И все из-за оберега, будь он неладен! То-то глаза Макса заблестели, когда он про дзёмон услышал. А я, идиот, и имя Юлькино назвал, и фамилию.

О том, что совершил ошибку, рассказав о хранящейся у моей родственницы керамической фигурке, я понял уже наутро, проснувшись в похмелье. Вернувшись из экспедиции, я первым делом попытался разыскать Юлю. Я давно ни с кем из семьи Недорез, и с Юлей в том числе, не виделся, поскольку родство с ними имел весьма отдаленное. Знал их в основном по Пятиречью, куда много лет назад приезжал к бабушке Нелли. Но кто ищет, тот найдет. Выяснилось, что Юля живет, как и я, в Южно-Сахалинске. В городе я девушку не застал, Анастасия Михайловна сказала, что ее дочь уехала в Петербург, она там живет и работает. Дала два адреса – один рабочий, другой домашний, чтобы навестил, посмотрел, как устроилась и не надо ли чего? А то звонит очень редко, говорит, дорого.

Узнав, что Юля в Петербурге, я немного успокоился – чем дальше она от Макса и его компании, тем лучше. И при первой же возможности съездил в Петербург, чтобы лично убедиться, что с девчонкой все в порядке, и предупредить, чтобы вела себя осторожно.

По домашнему адресу, на Яхтенной улице, я ее не застал. Работает, наверное, а потом гуляет, она девушка молодая, дома сидеть не будет, рассудил я и стал ее караулить около работы. Там мы и встретились. Юлю я помнил совсем маленькой. Тогда, в коротком платьице, с пухлыми щечками и огромным бантом на рыжей макушке, девочка походила на куклу. Юля меня, конечно же, не узнала. Да я и сам ее с трудом узнал! Из маленького ангелоподобного существа она превратилась в высокую, статную девушку, только одета Юля была совершенно безвкусно и вызывающе. Такая если приключений не найдет, то они сами ее найдут наверняка, – вздохнул Манжетов.

– Вот что. Расскажите все, что вы знаете о Максе: фамилию, адрес регистрации, как его можно найти, – потребовала Валентина.

– Адреса его я, увы, не знаю. По-моему, у него его нет и никогда не было. Знаю, что работал Макс на железнодорожном переезде где-то под Поронайском. Фамилия у него, кажется, Хван.

– Хван – редкая фамилия, по такой фамилии легче искать.

– Это для вас она редкая, для корейцев же довольно-таки распространенная. Хван – корейская фамилия, аналогичная нашей «Петров». А корейцев на Сахалине тьма-тьмущая.

– Получается, Макс Хван – кореец?

– Шут его знает. Возможно, какая-то доля родства есть. Черты лица вроде европейские, но сильный прищур делает его похожим на корейца.

– Разве человек с фамилией Хван может иметь европейские черты? – возразила Семирукова.

– На Сахалине можно встретить Иванова Ивана Ивановича с типичной внешностью представителя монголоидной расы и голубоглазого блондина по фамилии Ли.

* * *

Сделанный запрос на Максима Хвана дал обнадеживающий результат. Тридцатидвухлетний Максим Кириллович Хван имел две судимости за кражи, в связи с чем состоял на контроле в сахалинском РУВД. Регистрация у Хвана отсутствовала, он жил, где придется, и если бы не агентурная сеть островных сыщиков, определить местонахождение Хвана оказалось бы весьма затруднительно. Благодаря агентурным данным стало известно, что интересующий питерскую полицию субъект околачивается в Охотском среди промысловиков кеты.