Колдовской отведай плод (СИ)

Я в последний раз окинула взглядом родной квартал. Ох, как же давно я отсюда не уезжала. Здесь прошли первые три года моей жизни, тут я прожила свои последние десять лет.

Фонари уже зажглись, освещая трехэтажные кирпичные дома, стоящие друг к другу вплотную, двумя шеренгами уходили в темноту. Невысокие кусты, цветочные клумбы с золотыми огоньками — обычными цветами городских улочек — вызывали картины далекого детства. Я тряхнула головой, мысленно простилась с городом и решительно шагнула к быстроходке.

— Надеюсь, эта старая калоша не станет злоупотреблять твоей добротой и не примется названивать по десять раз на дню, — сквозь зубы процедила я, усаживаясь рядом с водительским сиденьем. Я все еще не могла простить ему кокектство с соседкой.

— Пусть злоупотребляет, — пожал плечами парень. — Мне не жалко.

Мне стало очень интересно, каким образом старушка станет собственно злоупотреблять. Данни говорила, в яблочном замке нет переговорника. Тем не менее, «немножко волшебник» дал бабуле карточку с кодом. У парня есть персональная машинка, о котором не знает даже его хозяйка? Поэтому я не утерпела:

— И… каким образом она станет злоупотреблять?

Гвейн удивленно на меня взглянул, что чуть не стоило старинному особняку резной ограды — я вовремя взвизгнула, и лихач успел резко свернуть.

— То есть как, каким образом? — невозмутимо ответил водитель. — Естественно, вызовет меня по переговорнику.

— Чтобы вызвать, надо этот самый переговорник иметь! — отпарировала я. — А Данни утверждает, что в замке его нет!

— В замке нет, — спокойно ответил парень. — Он со мной.

— И Данни про него знает?

Я удивлялась все больше и больше. Гвейн кивнул.

— Странно все это, — раздраженно заявила я. — Она знает про твой аппарат. Но… пока я ей не сказала про свой переговорник, не представляла, как мне с ней связаться. К тому же она сама призналась, что у тебя переговорника нет!

— Все правильно, — снова кивнул Гвейн. — Это не совсем переговорник. Скорее, однонаправленный агрегат.

— Однонаправленный агрегат? — недоуменно переспросила я. — Что за демон такой?

— Никакой не демон. Переговорник с оносторонней функцией. Позволяет другим вызывать меня, а меня таких возможностей лишает.

Что-то царапнуло. Что-то не сходилось. Знай Данни про такой полупереговорник, она бы про него сказала. Однако точто помню ее слова: у Гвейна переговорника нет. Тем не менее, он утверждает, что какой-то урезанный аппарат все-таки имеет.

Определенно, кто-то врет.

И что вообще это за агрегат такой, скажите на милость?

— Такие бывают? — спросила я.

— Чего только не бывает, — туманно ответил Гвейн. — Взять хотя бы вас с моей хозяйкой. Вы такие разные, однако как-то дружите.

Вот уж его нисколько не касалось наша дружба! Пока я пыталась придумать язвительный ответ, быстроходка подпрыгнула и нервно рванула вперед, словно лощадь, подстегнутая кнутом и острыми шпорами. Какой-то поздний пешеход в ужасе шарахнулся в сторону.

— А ты ничего, — неожиданно сказал Гвейнард.

Я закашлялась. Ничего так признание! С чего бы вдруг он его сделал? Настойчивые советы Данни обрабатывать меня на полную катушку? Или он пытается загладить предыдушее высказывание?

И только сейчас я почувствовала: на пальце что-то мешается.

Ну, конечно! Кольцо непостижимым образом выбралось из кармашка плаща, куда я его засунула, и умудрилось нацепиться на средний палец правой руки. Наверное, это произошло, когда я отправилась переодеваться.

Я попыталась стащить кольцо. Куда там! Видимо, артефакт заговорен на меня. Ну, Данни, ну, погоди! Ладно, приеду, сниму с помощью мыла.

— Спасибо, — холодно сказала я и решила сменить тему. — Давно водишь быстроходку?

Машина вильнула и чуть не снесла фонарный столб.

— Второй день, — ответил Гвейнард, уворачиваясь от невесть откуда выскочившей торговой будочки. — По-моему, получается неплохо. И, знаешь, удовольствий масса.

Магический патруль, только что вывернувший из-за угла, поспешил скрыться за палатку одноотцовцев. Пикетчики в это время натягивали очередной плакат, но, заметив летящую на них машину, бросили работу и присоединились к патрульным.

Увернуться от палатки в нашем случае было практически нереально. И все же ему это удалось. Ну, почти удалось.

Кажется, в рухнувшей палатке кто-то был. Потому что ругань и гневные крики долго еще не стихали. Причем орали как маги, так и пикетчики. Увы, родной город прощался со мной если и со слезами на глазах, то слезы эти не были признаком огорчения. Утешало одно — быть может, обрушенная нами палатка примирит магов и одноотцовцев.

Через четверть часа забылись и палатка, и гневные крики, поскольку мы почти выехали из столицы, а Гвейнард и не думал сбавлять скорость. Лучше бы Данни подарила мне вместо кольца что-нибудь от морской болезни, поскольку очень скоро каменная мостовая кончилась, и начались рытвины и ухабы. Я, с трудом переносившая качку, уцепилась руками за переднюю панель. Вот лихач.

— Кто? — неожиданно спросил водитель.

— Что — кто? — не поняла я.

— А, нет, ничего. Мне показалось, ты что-то сказала.

— Неужели?

— Я же говорю, показалось. Все, проехали.