Колдовской отведай плод (СИ)

Но забылись бы чудесные пастушьи песни, если бы им не повстречался писец по имени Рнав. Как сообщает Утрям, их встреча произошла в одном из придорожных трактиров, где Улия насыщался, а Кайнан услаждал слух едоков чудесной песней. Рнав по своему обыкновению методично изводил листы пергамента, записывая все, что видел и слышал — научившись однажды писать, он так пристрастился к этому делу, что занимался им практически постоянно. Улия обративл на него внимание и спросил, чем тот занят. Записываю песню, ответил Рнав, даже не подняв взгляда. Ты-то нам и нужен, обрадовался монах, а то Кайнан столько песен в день сочиняет, что даже со счета сбился, а уж чтобы запомнить слова — об этом даже речь не идет. Рнав только плечами пожал — отчего ж нет. Ему вообще было все равно, что записывать. Вот так его стараниями и были сохранены бесценные тексты пастушьих песен, из которых позже составили немало рабочих заклинаний.

Третьей Подпорой стала травница Инея. Именно она высчитала нужные пропорции для могуллия при добавлении порошка в отвары и настои. До сих пор не найден ее труд «Триста тридцать три добавки», где изложены основы зельеварения. Современные магические растворы — лишь крупица знаний Инеи, дошедшая до нас каким-то чудом. Третья Подпора — пожалуй, самая почитаемая из шестерки, мудрость ее несомненна и неоспорима.

Кстати, Утрям приводит тексты нескольких песен Кайнана, посвященных Инее. Из них можно заключить, что пастух был влюблен в травницу. Вот, например, начало одного из шедевров:

Приди ко мне под сень дерев,

Тебя я жду почти три дня,

Как серну ждет голодный лев,

Как мышь — крупу, седло — коня.

Под сладкий песенки напев

Приди ко мне под тень плетня.

О, ты, нежнейшая из дев,

Не мучь отсутствием меня.

Не уверена, что Инея, выслушав подобную песнь, рискнула прийти. Она вообще была человеком занятым и на глупости не отвлекалась. Хотя, по некоторым данным, использовала кайнановы вирши в работе над зельями. Наверное, пела в процессе варки.

Следующей идет Биаска. Утрям туманно намекает на некую связь между ней и Рнавом. Хотя по сути, четвертая Подпора всего лишь обеспечивала Улию и его соратникам безбедное существование. Во-первых, дама она была по тем временам довольно обеспеченная. Во-вторых, богатство ее с каждым днем росло как на дрожжах, к чему Биаска не прилагала никаких усилий. Ну, почти никаких. Разве что позволяла за небольшую плату пользоваться единственным на все селение колодцем, находившемся в ее дворе. В-третьих, она страдала падучей и была готова озолотить каждого, кто избавит ее от сей напасти. Но селяне довольствовались лишь колодезной водой. Улия оказался первым, кто попытался вылечить болезную. Окончательно не вылечил, но приступы стали намного реже и менее утомительными как для Биаски, так и для окружающих. Возблагодарив небо, дама поклялась до конца дней своих обихаживать монаха и его друзей и снабжать всем необходимым — едой, одеждой и кровом. От последнего Улия сотоварищи отказались, остальное же принимали с благодарностью.

Пятым в шестерке Подпор стал лекарь с очень созвучным профессии именем Лепарь. Он в сотрудничестве с травницей готовил на основе могуллия разнообразные снадобья, а позже принялся за изготовление артефактов. Он же составил основную классификацию последних, которой все маги пользуются до сего дня. А именно: артефакты лечебные, бытовые, защитные, оборонные и запрещенные.

Но самый главный вклад в создание артефактов внес кузнец О-Фрари, шестая Подпора Святого Улии. Маг Утрям перечисляет далее основные наработки кузнеца. Список занимает три страницы, и я начала задремывать на второй, когда наткнулась на знакомое Яблоко Света, по-другому именуемое «Ябло-ковчежец». Сей магический предмет служил для сохранности некой ценной вещицы, а именно — веретенца, назначение которого к большому моему сожалению Утрям не указал. В конце списка шли шесть кинжалов с символами Подпор. Как утверждалось в рукописи, жальца сии служат делу искоренения тьмы и привнесения в мир чистой магии и света.

Тут я решила немного прерваться и принять ванну. Ночью-то помыться не успела, срубилась, как подкошенная. Да и утром было не до того. Решив дочитать труд Утряма в процессе омовения, пошла в туалетную комнату.

Большая бледно-розовая ванная стояла в центре. Вокруг нее на мраморном с темно-розовыми прожилками полу лежали пушистые коврики всех оттенков розового. Стены до середины облицованы тем же мрамором, а выше украшены росписью по штукатурке — розы, розы, розы… В общем, мечта девочки-подростка.

Халаты на вешалке в количестве трех штук — слава Святому Улии — оказались белыми.

Я потрогала круглый бок ванны. Теплая. Значит, все готово к купанию. Это радовало. Ванна в моей квартире частенько барахлила — не наполнялась водой или не прогревалась до нужной температуры.

Сняв с ванны большую легкую крышку, я порадовалсь — небольшая шапка пены, приятный цветочный аромат, теплая, но не горячая вода. В общем, тут сделано все, чтобы сделать нашу жизнь чутоку приятней.