Колдовской сапфир

Ущелье огласилось теперь смехом и радостными возгласами – страх, наконец, отпустил совсем. Груша, видя всеобщее ликование, громко верещал и носился, носился кругами над счастливыми победителями.

Как по-разному можно ощущать себя в одном и том же месте! Каменная теснина не казалась сейчас ни мрачной, ни зловещей, хотя здесь, конечно, ничего не изменилось – те же самые неприветливые скалы, но больше они не таили в себе смертельной угрозы и стали теперь обыкновенными серыми камнями. Да и окончилось ущелье на этот раз быстро – шли-то под гору. А внизу раскинулось обширное плато Ахрат. Где-то в его просторах гулял сейчас табун красавцев коней. Ахратинцы лишились сегодня своего страшного сторожа; впрочем, вряд ли они подозревали о его существовании. И гора-громадина больше не казалась зловещей – жуткий призрак покинул ее сегодня навсегда. Если, конечно, Асурдис не придумает еще чего-нибудь похлестче!

Но солнце уже катилось к западу, и путники заторопились вниз по каменному серпантину. Ночевать в промозглой пещере – пристанище перегонщиков – никому не хотелось. Запас воды был достаточным, и друзья решили идти хоть до темноты, а спать лечь на травке, пусть и под открытым небом. Проголодались порядком – днем-то было не до еды! Зато сейчас, сидя у трескучего костра, наелись, наверное, на целый день вперед. Несмотря на усталость ящерицы затянули песню. Слова ее были Сене непонятны, но_г наверное, это был какой-то древний гимн, исполняемый в честь одержанной победы – уж больно мелодия была торжествующей.

А утром над каменной горой уже кружились с клекотом большие черные птицы. Стервятники из соседних долин прибыли на гигантское пиршество – отпраздновать гибель спрута.

Дорога через Ахрат заняла три дня. Табун за это время удалось увидеть лишь однажды. Среди взрослых бродило сейчас множество жеребят, и друзья решили не беспокоить лошадей без дела. Сеня, конечно, пыталась высмотреть Красотку, но, что и говорить, это было бесполезным занятием. Издали все ахратинцы походили один на другого.

Края плато путники достигли без приключений. Теперь оставался несложный спуск – и вот она, долина! Бурливая речушка негромко бормотала внизу, а отсюда было уже рукой подать до пещеры Дели. И трудно описать ту радость, которую троица испытала, увидев на горе пятнистую козу; коза, однако, совершенно не разделяя восторга пришельцев, поторопилась подняться повыше, а уж оттуда презрительно оглядела их, пожевывая клок травы да позвякивая колокольцем.

Уже в сумерках путники взбирались по узкой тропинке, ведущей к жилищу пастуха. Массивная брусчатая дверь оказалась заперта.

– Только бы он не ушел куда-нибудь в соседнюю долину продавать свои сыры! – выразила общее опасение Агриппина.

– Сейчас узнаем… – пробормотал Филипп и, приподняв камень у порога, вытащил из-под него ключ.

В пещере было темно, но в очаге еще теплился огонь, и это успокоило гостей. На большом столе все так же стояла глиняная посуда, полная молока, творога, масла, простокваши и еще чего-то молочного. Воздух по-прежнему был пропитан кисловатым духом сыров, разложенных по полкам, а медные котлы все так же отливали знойным красным блеском в свете тлеющих угольев. Филипп поспешил подкинуть в очаг несколько сухих полешек, и скоро они занялись ярким пламенем, разогнавшим сумрак в пещере. Гости уселись на большую кровать, покрытую цветастым ковром, и стали ждать. Было так тепло и уютно; по стенам ползли тени, а глаза слипались сами собой…

– Доброе утро! Пора завтракать, – прогремел вдруг чей-то голос.

Сеня открыла глаза. Посреди пещеры, уперев руки в бока, стоял Дели; он широко улыбался. Солнце и птичий гомон врывались через круглые оконца. Девочка недоуменно переглянулась с друзьями – неужели они проспали всю ночь?

Сеня выбралась из мехового одеяла, в которое, оказывается, была укутана, и кинулась обнимать заботливого хозяина.

Как им его недоставало!

– Пришлось вас разбудить, не то до вечера бы проспали, – проговорил Дели извиняющимся тоном. – Я дождаться не мог, когда вы, наконец, проснетесь! Хожу, хожу, гремлю посудой – ни в какую! Спят себе, словно ангелы!

Но вот гости умылись и расселись вокруг стола.

– Ну а теперь рассказывайте! – нетерпеливо потребовал хозяин, когда друзья отодвинули тарелки.

Да уж и в самом деле было что порассказать! В основном говорил Филипп. Сеня с Пиной, конечно, перебивали его частенько, но принц все же сумел довести свое повествование до конца. Горец внимательно слушал, и, как и ожидал Филипп, особенно был поражен известием о гибели страшного спрута. Эта новость его прямо-таки огорошила.

– Ну вот!… Ну надо же!… Ну просто до смерти обидно, что меня там не было! А как бы мне тоже хотелось побиться с гадом! Ой-о-ой – до чего хотелось бы! Уж я бы ему показал!… – горец сокрушенно помотал лохматой головой. – Эх, такое, конечно, бывает раз в жизни… Ну да ладно! Здорово у вас получилось! – и он одобрительно хлопнул принца по плечу.

Вконец обнаглевшая птица разгуливала по столу и склевывала с тарелок все, что ей хотелось. Дели почесал пальцем головку Груши и, вдруг вздохнув, сказал: