Колдовской сезон

– Он сильный невралгик. – Кора подтянула ноги и скрестила их. Юбка едва скрывала ее трусики. – Я бы сказала, даже более могущественный, чем Тираэль. Он просто до сих пор не может пережить скорбь по дочери. А что касается Сифры… – Кора окинула взглядом зал и остановилась на одном человеке в тени. Присмотревшись, я поняла, что это был Тираэль. Он наблюдал за нами. – Я не любительница слухов, Хелена. Я думаю, что никто не смог бы отследить Безграничную силу. Но, должно быть, была какая-то причина, по которой полк боялся простой азлатки. – Ее взгляд впился в мой. – И почему Сифра сочла целесообразным задавить твои способности в зародыше.

Я задумалась над ее словами. Но чем больше я пыталась смириться с мыслью, что могу быть особенной, тем более нелепой становилась эта идея.

– На самом деле я должна быть невралгиком. Если только поколения не были пропущены. – Я прикусила нижнюю губу. – Думаешь, я метаморф?

– Потому что ты превратилась в ворону? – Я кивнула. Кора покачала головой. – Нет. Макс считает, что за этим стоит что-то другое.

– Твой друг-орел?

– Да. Он говорит на языке жестов. В общем, Макс сказал мне, что силы, изменяющие форму, не могут быть подавлены. Они проявляются рано. Уже в первые месяцы жизни. Это естественный процесс, который невозможно остановить.

– Но, в таком случае, кто я такая?

– Ego suma, qui suma. Ego erit, qui erit, – ответила Кора. – Я тот, кто я есть. Я буду тем, кем буду. – Она пожала плечами. – Боги решают, Хелена.

– Прошу прощения, – прервал нас теплый голос. Я подняла глаза и увидела улыбку Мерлина. – Но ты не потанцуешь со мной, Хелена?

Я нерешительно посмотрела на Кору. Она откинулась на спинку железного стула с волнистыми краями, потягивая медовуху.

– Иди. Твое общество было долгим, и я жажду одиночества.

– Хм, хорошо, – пробормотала я, подав Мерлину руку. К настоящему времени рэп-песни уступили место первоначальным звукам шотландской баллады. Я знала эту песню. Моя мать часто слушала ее. «Вода широка» была посвящена глубокой тоске и желанию снова найти путь на родину. Мерлин положил руку мне на бедро, продолжая держать мою ладонь в своей. В Тираэле все казалось диким и необузданным, словно перевернувшийся корабль в штормовую ночь, который, несмотря ни на что, держался на плаву. Мерлин же… Он просто выглядел опрятным. От аккуратно выщипанных бровей и зачесанных назад волос до свежевыглаженной рубашки. Мерлин был бы идеальным политиком.

Он улыбнулся.

– Как ты, Хелена?

– Сложно сказать, – ответила я.

– В последние дни я беспокоился о тебе.

– Ах, да?

– Мне кажется, на тебя многое навалилось.

– Я просто хочу пережить церемонию.

– У тебя получится, – произнес он. – Можно дать тебе совет?

– Да?

Он скривил рот.

– Тебе следует держаться подальше от некоторых азлатов, чтобы не потерять благосклонность Высших.

– Держаться подальше? – Я нахмурилась. – От кого?

Он провел меня мимо другой танцующей пары.

– От Дидре Гринблад, например.

– Кто она такая?

– Двоюродная сестра Бернеттов. Настоящая трагедия. Ее прабабушка – второй член Высших, мать была достойной Гринблад, а отец – чистокровный, пользующийся большим уважением Бернетт. Все думали, что Дидре суждено стать новым вундеркиндом. – Он фыркнул. – Если бы. У нее нет способностей, и Дидре не сражается. Она пустая трата времени. Боги смеются над ней.

– Так… я, получается, тоже пустая трата времени?

Он выглядел сбитым с толку.

– Ты?

– Мои способности до сих пор не проявились.

– С тобой все по-другому, – сказал он. – Сначала тебе нужно потренироваться, ясное дело.

– А если они не появятся? – Я внимательно посмотрела в его зелено-карие глаза. – Тогда ты бы так же говорил и обо мне?

Мерлин не ответил. Было очевидно, насколько неприятна ему эта тема.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Я не думаю, что хочу продолжать этот разговор, Мерлин. – Я отстранилась от него. – Мне не нравится, как ты осуждаешь других.

Он вздохнул.

– Мы не можем позволить себе быть мягкими, Хелена. Смысл нашего существования – защищать людей. Слабые азлаты… – Он прервал себя.

– Бесполезны? – Я фыркнула. – Будь то человек, животное или азлат, у всех нас есть сердце, которым мы должны правильно пользоваться, Мерлин.

Я распознала отчаяние в его взгляде. Он знал, что проиграл. Но его руки все еще лежали на моих бедрах, хотя я уже давно сняла свои с плеч Мерлина. И все же, пока я смотрела на него… Мое настроение изменилось. Раздражение уступило место доброжелательности. Я почувствовала счастье.

– Мерлин, – пробормотала я, подходя к нему и испытывая непреодолимое желание поцеловать его. Что здесь происходит? Его губы склонились над моими, Мерлин опустил голову и…

– Убери свои чертовы лапы из ее головы, мальчик.

Хорошее чувство внезапно исчезло. Осталась только жесткая неприязнь, которую я испытывала из-за сказанных им слов.

Мерлин повернул голову и посмотрел в покрытое морщинами лицо Бабы Грир. Ее впалые губы были искривлены в злобной гримасе. Мне показалось, что и без того кривой нос женщины изогнулся еще сильнее.